Исчезновение Залмана

– Привет, друг, – произнес незнакомец, соорудив улыбочку на плоскодонном лице, скорее варяжском, чем татарском. – Как отдыхается?

– Нормально, – угрюмо отвечал Джейк.

– Ахлабустин, – сказал белобрысый, протянув руку в перстнях.

– Джейк Глаз, – по-американски представился Джейк.

– Будем знакомы, – белобрысый приблизился к Джейку еще на шаг.

Он был худощав, хлыщеват; круглые очки семинариста чужеродно смотрелись на яйцеобразной голове с желтоватой щетинкой годовалого кабанчика. Голову общительного незнакомца венчала серая, вылинявшая от солнца шапочка без козырька. «Где-то я его уже видел», – подумал Джейк.

– Сами-то откуда будете? – спросил белобрысый.

– Из Бостона.

– А раньше?

– Из Москвы, – Джейк отвечал сухо.

– Уехали когда? – продолжал любопытствовать незнакомец по фамилии Ахлабустин.

– В восемьдесят седьмом.

– Ясно, я как раз школу закончил, – мечтательно произнес Ахлабустин.

– А я второй курс не закончил, – сказал Джейк, чувствуя сгусток раздражения где-то под ложечкой.

– Ты в Москве где жил-то? – спросил Ахлабустин.

– На Щукинской.

– У тебя что, отец военный? – спросил Ахлабустин, криво улыбаясь.

– Да, генерал, вот в маршалы не произвели, мы взяли и уехали, – ответил Джейк.

Сначала в рыбьих глазах Ахлабустина проступила растерянность. Но потом он будто собрался с мыслями, настроил лицо на комедийный лад и по-скоморошьи захохотал:

– Ну ты даешь, парень. Тебе надо комедии сочинять. Хочешь, устрою?

– Да нет, спасибо, – ответил Джейк уже без раздражения в голосе.

– Слушай, а ты кто по профессии? – спросил Ахлабустин.

– Адвокат по недвижимости. А вы… а ты кто?

– А я в инфобизнесе, как у вас говорят, – усмехнулся Ахлабустин.

Разговор повис в воздухе. Теплый бриз доносил с пляжа осколки латиноамериканской музыки, трепал пальмовые ветви и разноцветные флажки, раздувал подолы и пляжные накидки. Джейк помахал дочкам, улыбнулся и показал жестом разверстой правой руки, что им осталось резвиться еще пять минут, а потом надо будет выходить из воды.

– Хорошая у тебя семья, – сказал Ахлабустин. – Девочки, жена. Я вас еще вчера в ресторане приметил. А парню твоему сколько лет?

– Тринадцать скоро.

– А моему Димке уже исполнилось. А дочкам шесть и десять. Вон они, видишь, на той стороне бассейна с женой. Вот сейчас поднялись, в номер идут, наверное.

Ахлабустин немного по-женски, одними пальцами левой руки, помахал статной женщине в длинном сарафане и девочкам в однотонных купальниках.

– Настя моя, вон в косынке голубой.

– Вижу, – ответил Джейк.

– А пацан-то твой где сейчас? – спросил Ахлабустин.

– В волейбол на пляже играет.

– А мой с маской и трубкой ныряет.

Джейку показалось, что впервые за эти доминиканские каникулы стена отчуждения между ним и приезжими россиянами вдруг раздвинулась.

– Слушай, а жену твою как зовут? – спросил Ахлабустин.

– Лия.

– Имя хорошее, старозаветное. Вот не поверишь, она как две капли воды похожа на мою одноклассницу, Олю Френкель. Она в Израиль потом уехала. Жалко.

Джейк насторожился.

– Жалко? – переспросил он.

– А жена у тебя работает? – спросил Ахлабустин, будто не заметив вопроса.

– Работает. Математику преподает.

– А моя нет. Деток растит, – осклабился Ахлабустин.

В это время к кромке лягушатника подошла жена Джейка, держа в руках синие гостиничные полотенца. Джейк позвал дочек, закутал младшую в полотенце. Ахлабустин стоял рядом, наблюдая за ними. Джейк хотел было познакомить Лию со своим собеседником, но что-то его удерживало.

– Тебя как зовут, красавица? – спросил Ахлабустин у старшей дочки Джейка, которая сама вытерлась и завязала тюрбан на голове.

– Ребекка. Привет, – ответила девочка по-русски с сильным акцентом и прижалась к Джейку, который поцеловал ее в нос и в обе щеки.

– Джейки, мы пошли в комнату, – сказала Лия по-английски. – Зайди, пожалуйста, за Соломоном на пляж. Только не задерживайтесь, прошу вас. Еще надо всем принять душ, переодеться. Мы вам оставили на топчане два полотенца.

Жена собрала русые волосы в пучок, вежливо кивнула Ахлабустину и увела девочек по дорожке в направлении корпуса.

– Она у тебя это… из местных? – спросил Ахлабустин.

– Да, в Бостоне родилась. Родители иммигранты.

– Все-таки тянет к своим, – многозначительно произнес Ахлабустин, почесав щетинку под серой шапочкой. – Слушай, вот ты адвокат, юрист, я тебе скажу без обиняков. У вас в Америке скоро полный п…ц наступит. Распад нравов.

– Это ты о чем?

– О семейных ценностях. Это ж была религиозная страна, под Богом ходила, а теперь у вас в половине штатов однополые браки разрешены. Мужики на мужиках женятся, бабы на бабах. Содом и Гоморра, вот я о чем.

«Только не заводись, это не твои проблемы», – сказал Джейк самому себе. Но другой Джейк, Джейк по имени Яша, уже не мог остановиться:

– Ну, не в половине штатов пока еще. Но к тому идет.

– Ты только не говори мне, что поддерживаешь однополые браки, – брезгливо произнес Ахлабустин.

– Я не поддерживаю и не порицаю. Они имеют на это право. По конституции. Вот и все, – отрезал Джейк.

– Да ладно тебе, по конституции, по проституции… Ну, не верю я, что ты это в душе поддерживаешь, не верю.