Исчезнувший день

— Чудно, — сказал он.

— Что тебе чудно? — спросил Питер.

— Удивительный был сегодня день, и удивительный вечер. Сейчас мне почему-то уже не так страшно, как было. Я почти забыл, что я невидимка и меня никто не видит, кроме тебя, Мерлинсена и… — Виллему не хотелось произносить имя Сюденъельма. — Знаешь, когда я вышел из дома Мерлинсена, я обомлел от красоты. И не могу понять: то ли здесь всегда было так красиво, то ли мне это показалось, потому что я никогда не был здесь так поздно, то ли мне все кажется таким прекрасным, потому что я невидимка.

— Ты это узнаешь, когда прилетим в страну Нетинебудет, — сказал Питер. — Если тебе все там покажется таким же красивым, как здесь, то это потому, что здесь тебя не видит никто, а там, наоборот, увидят все.

Виллем озабоченно наморщил лоб.

— Что-то я не понял, — сказал он после некоторого раздумья.

Питер тоже наморщил лоб.

— Я тоже, — признался он.

Они шли по улицам, поднимавшимся по склону. Вокруг было удивительно тихо. Виллему казалось, что ему снится сон, и он никак не может проснуться.

На Вдовьей горке они увидели одинокого прохожего, он шел им навстречу.

Сейчас я узнаю, может, я уже даже не невидимка, может, меня просто нет, подумал Виллем.

Он шел прямо на прохожего, но, чуть-чуть не доходя до него, отскочил в сторону.

— Ты напрасно думаешь, будто сквозь тебя можно пройти, как сквозь пустое место, — сказал Питер.

— А ты откуда знаешь, что это не так? — мрачно спросил Виллем.

— Знаю и все, — отмахнулся Питер, взмыл в воздух и скрылся за углом.

— Не улетай! — закричал Виллем. — Постой!

Из-за угла выглянула удивленная физиономия Питера.

— Ты чего раскричался?

— Не улетай от меня! — взмолился Виллем и кинулся к нему. — А то мне кажется, что я тут остался совсем одни… Это так ужасно. Ты итого не понимаешь…

Питер снова скрылся за углом. Но Виллем успел заметить, что глаза у него вдруг стали сердитыми и грустными.

— Понимаю не хуже, чем ты… — услышал Виллем из-за угла его голос.

От этих слов у Виллема сжалось сердце. Он снова почувствовал, что существует какая-то недоступная ему тайна.

Он завернул за угол. Питер сидел там на земле. Привалившись спиной к стене дома, он колотил камнем о камень.

— Прости меня, — сказал Виллем.

— Тебе-то легко говорить, — сказал Питер и чаще застучал камнем.

Виллем сделал вид, что все в порядке, и продолжал подниматься по Вдовьей горке. Питер побрел за ним.

Они пересекли весь город и все время шли в гору — одни улицы были пологие, другие — круто уходили вверх, и только одна была совсем ровная.

Наконец они миновали город и пошли вдоль опушки леса.

— Далеко еще? — спросил Питер.

— Не очень, запыхавшись, — ответил Виллем — так быстро я гору он еще никогда не поднимался. — Сейчас мы свернем к Серой расселине.

Скоро они действительно дошли до поворота.

— Стой! — тихо, но решительно проговорил Питер.

Виллем замер, сто охватил прежний страх.

От деревьев разбегались тени с острыми, хищными когтями. Ветер, свесив язык и тяжело дыша, бежал на своих мягких лапах. Темнота сгустилась. Виллему стало жутко, он дышал с трудом.

— Что это? — прошептал ом.

Питер не ответил, он молча потащил Виллема в гущу леса, свернув с дороги на узкую, чуть заметную тропу.

— Прислушайся! — велел Питер.

И Виллем услышал, что вдалеке, среди деревьев, кто-то плачет. В лесу, как ни странно, оказалось совсем не темно. Они легко пробирались между острыми сучьями и колючими кустами. Впереди показалась небольшая поляна. На ней кто-то был. Питер нырнул за кусты и потянул за собой Виллема. На поляне плакал маленький мальчик.

— Еще одни потерянный мальчишка, — прошептал Питер самому себе.

Он хотел уже подойти к несчастному мальчику, но вдруг в чаще леса послышались какие-то звуки. Питер отпрянул назад. Это был не шум ветра и не шорох лесных зверюшек. У Виллема громко застучало сердце, Питер весь напрягся.

Звуки приближались. Вскоре Виллем понял, что там по мху и вереску идут люди. И тут же среди черных стволов замелькали тени. Они обступили поляну.

Самая большая тень вышла на открытое место. Виллем тотчас узнал всклокоченные волосы, широкий сюртук и сутулую спину.

Это был Сюденъельм.

— Чего ты плачешь, мальчик? — спросил Сюденъельм.

Голос у него был ласковый и приветливый. Он погладил мальчика по щеке.

— Ты заблудился?

Мальчик покачал головой.

— Тогда какое же у тебя горе?

— Мне некуда деться.

— А где же твой дом? — вкрадчиво спросил Сюденъельм.

— Дом? — Казалось, мальчик впервые слышал это слово.

— Ну да, дом, мама, папа?

— Мама? Папа? — Эти слова тоже были мальчику непонятны.

Он снова заплакал.

Сюденъельм озабоченно покачал головой.

— Ну, ну, успокойся, бедняжка! Тебе некуда идти? Хочешь, пойдем со мной?

«Скажи „нет!“. Скажи „нет!“», — мысленно заклинал Виллем мальчика. — Он не добрый. Он злой. Ты должен сказать «нет!»

Однако мальчик поднял глаза, и, несмотря на темноту, Виллему показалось, что он улыбается.

Мальчик протянул Сюденъельму руку.

— Эй, друзья! — крикнул Сюденъельм теням, окружившим поляну. — Вот еще один, кто нуждается в нашей заботе!