Иша Упанишада

Но вы сказали, что Эволюция есть вечная истина. Ученые на основании Эволюции открыли моральный закон взамен старого религиозного закона – верховенство потребностей расы над потребностями индивида.

Гуру:

Какой именно расы? Английской, германской, русской или великой англосаксонской, которой, похоже, предстоит унаследовать мир – Богом избранным англичанам, а теперь нужно добавлять, Богом избранным американцам, – или, может быть, всей белой расы? Перед кем должен склонить главу индивид в качестве главы и вершины Эволюции?

Ученик:

Я имею в виду весь род человеческий. Индивид эфемерен, вид устойчив, род почти вечен. Если взять это за основу, то долг человека перед собой, его долг перед обществом, его долг перед страной, его долг перед человечеством – все это укладывается в стройную, упорядоченную и симметричную систему. Вся мораль представлена как результат исторической неизбежной эволюции, так что остается лишь признать этот факт и способствовать эволюционным процессам, двигаясь в их направлении, вместо того чтобы идти вспять.

Гуру:

И вместо того чтобы получать ярлыки атавизма, вырождения и прочие оскорбления? Тем не менее, я предпочел бы получить нечто более удовлетворительное, нежели то, что предлагает эта симметричная и непреложная система; ибо если бы мне внушили, что я эфемерное животное, я, как и прочие животные, жил бы радостями одного дня и не понимал бы, чего ради я должен задумываться о вечном будущем, и сколько бы наука ни забрасывала меня своими неудобопроизносимыми терминами, сомневаюсь, чтоб они меня сильно волновали; и думаю, что со мной в этом искреннейше согласны господа Рокфеллер, Джей Гулд и миллионы других. Ты говоришь, род вечен? Но мне кажется, этому наука не учит. Ее учение, насколько я его понимаю, состоит в том, что человек просто животное, особого типа обезьяна, по необъяснимой причине начавшая развиваться и рывком обогнавшая на десять тысяч миль всех прочих животных, существовавших тогда на земле. В таком случае нет причины, почему еще какое-то животное, скажем, особого типа муравей, не начало бы вдруг по необъяснимой причине развиваться и, вырвавшись на сто тысяч миль вперед, не разделалось бы с человеком так же, как тот разделался с мамонтом. Может быть, по-другому, но роду человеческому безусловно найдется замена. А что толку мамонту, чьи кости Наука недавно раскопала, от того, что возникла раса, способная раскопать его и писать о его останках диссертации со множеством труднопроизносимых слов? А если бы в свое время ученый мамонт познакомил бы его с этой перспективой и предложил ему в интересах мамонтовой расы отказаться от антисоциального и своекорыстного образа жизни, могло бы это показаться достаточной мотивацией для самопожертвования даже наиболее рассудительному из бивненосцев? В чем бы тут была его собственная выгода?

Ученик:

Это, собственно говоря, не вопрос личной выгоды, а вопрос непреложного закона. Вы бы противопоставляли себя непреложному закону.

Гуру:

Неужели? А какая мне разница, если мое противостояние непреложному закону не причиняет мне вреда, скорее, даже дает мне удовлетворение и благоденствие, пока я жив. А после смерти мне уже ничто не повредит – если я просто прах.

Ученик:

Индивид может быть безнравственным, но нравственность неизбежно прогрессирует.

Гуру:

Разве? Не думаю, что нынешнее состояние Европы свидетельствует в пользу этой концепции. Мы ведь считали, что Наука даст культурным странам возможность подчинить себе землю и расселиться по ней. А мы видим, что они остаются в прежнем состоянии или их население сокращается в абсолютных цифрах, снижается его предприимчивость и выносливость, исчезают подлинно достойные качества. Мы думали, что цивилизация исключит из методов войны разграбление городов, кровопролитие, пытки и гнусное насилие. Просвещенные государства Европы вторгаются в Китай, и там происходит грязная и кровавая, полная хладнокровного наслаждения страданием оргия, от которой в ужасе отшатнулся бы любой дикарь, кроме разве что самого омерзительного. Что это, неизбежный моральный прогресс или усовершенствованный вариант дикости краснокожих? Мы полагали, что с распространением образования и интеллектуальности должно наступить и время большей чистоты или, по крайней мере, утонченности. Полиция большого американского города совершает налеты на публичные дома и вылавливает сотни образованных, культурных, милых и красивых женщин, которые в таких местах нашли применение своей образованности, красоте и культуре. Что это, неизбежный моральный прогресс или, может быть, возврат к временам Мессалины? И это не разрозненные явления, ибо их можно перечислять бесконечно. Европа следует по стопам древнего Рима.

Ученик:

Бывают же периоды регресса. Эволюция развивается по восходящей, но не по прямой линии.

Гуру: