Ищу идеального мужа

А секретарь тем временем сообщил:

— Господа, в силу некоторых причин мы вынуждены нарушить порядок заседания. Одним из свидетелей защиты оказалась Её Высочество Мартиниана Гриноара Ари Ниссе. Высокий трибунал принял решение сначала выслушать принцессу.

Прозвучала команда. Военные вскочили, взметнув руки к козырькам спешно надетых головных уборов. Немногие гражданские встали, приветствуя принцессу. А она вошла в зал, опираясь на руку Кэтси, и остановилась возле стула для свидетелей.

Судьи поднялись ей навстречу. А потом снова уселись, предложив Ари сделать то же.

Принцесса воспользовалась приглашением. Пальцы, сжимающие крохотную сумочку, побелели. Увидеть глаза под темными очками было невозможно, но Дэй помнил этот взгляд в никуда. Он сейчас отдал бы остаток жизни, лишь бы он исчез, только бы вернулся ясный взор, и принцесса огляделась, увидела его…

Хотя нет. Именно этого Дэй и не хотел. Предстать перед ней в роли подсудимого? Ни за что. Лучше умереть прямо здесь и сейчас.

— Ваше высочество, — прозвучало из-за длинного стола, за которым располагались судьи, — позвольте поблагодарить вас за то, что согласились оказать помощь в расследовании дела подсудимого… — зашуршали бумаги и председатель закончил: — Дэя Таято. Просим вас оставаться объективной и честно отвечать на вопросы.

Ари слушала внимательно. От волнения на лбу выступила испарина, и взгляд Кэтси стал обеспокоенным. Но она не решилась прервать председателя и лишь сжимала в руках белоснежный платок, готовясь подать его принцессе.

Ари кивала, но Дэй мог поклясться: она почти ничего не слышит. Губы побелели, на виске проступила голубая сеточка сосудов. Наплевав на уважение к суду и субординацию, Дэй взревел:

— Кэтси, работай!

* * *

Голова кружилась с утра, но теперь лоб и виски словно железным обручем стянули. Что-то говорил судья в черной военной форме, но я не слышала. Тошнота подступала к горлу, мечты были об одном: чтобы все это поскорее закончилось.

С реальностью связывала Кэтси. Стоя за моим стулом, она положила руку на плечо, иногда сильно сжимая. Это позволяло собраться, но с каждой минутой становилось все хуже. Появилось ощущение, что сижу на бешено крутящейся карусели, и последнее, что услышала, дикий крик:

— Кэтси, работай!

Яркий свет полоснул по глазам, и я закричала от боли.

Вокруг зашумели. Меня куда-то повели, подхватив под руки с двух сторон. Суета мешала, но при этом позволяла отвлечься от бездны беспамятства, в которую я стремилась соскользнуть.

— Ваше Высочество, разрешите вас осмотреть! — послышался жесткий голос.

— Все в порядке, это врач, — судя по тому, что Кэтси отступила, опасаться было нечего.

— Откройте глаза!

Никаких «пожалуйста» или «постарайтесь». Просто — «откройте». Сухо и четко, почти приказ. Это очень отличалось от обращения королевского доктора. Видимо, ко мне прислали единственного, оказавшегося поблизости.

— Откройте глаза! — прозвучало снова, как удар хлыста.

А не получалось! Под приподнятые веки врывалось белое пламя, обжигало, высекая слезы. И военный врач отступил:

— Когда глаза закрыты, вам не больно?

— Нет. Только голова кружится.

Руку тут же сжал браслет тонометра, пальцы онемели.

— Вам лучше прилечь и дождаться госпитализации. Я не возьму на себя такую ответственность, офтальмология — вне моей компетенции.

Опять в больницу? Они издеваются?

— Я свидетель в деле старшего лейтенанта Таято. Суд должен выслушать мои показания и…

— Трибунал учел желание Вашего Высочества, — раздался рядом незнакомый голос, — и перенес заседание на неопределенный срок, пока вам не станет лучше.

— Спасибо!

Я с трудом нашла силы, чтобы просто поблагодарить, но внутри ликовала: мы отсрочили приговор, сумели дать Дэю несколько дней. Возможно, этого хватит, чтобы выиграть процесс? А если нет, я могу притворяться больной сколько угодно!

— Это невозможно, Ваше Высочество, — остудил мой пыл Тивар Лас, учитель по праву. Его пустили ко мне после того, как сделали все обследования и пришли к выводу, что стресс привел к почти полному восстановлению зрения.

Правда, несмотря на то что домой отпустили, повязку с глаз снимать запретили категорически.

— Вы забыли, какой завтра день?

Такое забудешь! Мало, что с завтрашнего дня я буду считаться совершеннолетней и Наследницей, так еще и помолвка! Вот от неё очень хотелось отделаться. Может, получится хотя бы отсрочить? Я же болею!

— Уже объявили, что в связи с происшествием свет в зале приглушат, а официальные фотографии Наследницы можно будет сделать позже, после полного выздоровления. Так что пропустить праздник не получится.

— Значит, завтра повязку снимут?

— Обещают. Ваше Высочество, что вы делаете?

Я не слушала. Сейчас было важно открыть глаза. Медленно, чтобы они привыкли к свету. По щекам побежали слезы, но я видела! Пусть расплывчато, не так четко, как раньше, но — видела!

Тут же полоснула мысль: задуманное не удастся. Боги-родители не приняли жертву, и Дэю конец. Но её тут же перебила другая: может, это знак, что я действую правильно? Тогда…

— Господин Лас, устройте мне встречу с Дэем. Сейчас, немедленно!