Искатель. 1980. Выпуск №4

Князь Данило кивнул слуге, и тот удалился к костру. Незнакомец проводил его глазами и рывком отбросил плащ с лица.

Узнаешь, княже?

Постой, постой, — сказал князь Данило. — А не конюший

ли ты боярина Адомаса? Уж не тебя ли я видел неделю назад

в княжеском замке?

— Меня, княже, — склонил голову человек.

Князь Данило усмехнулся.

Ты прав, добрый человек. Не друзья-товарищи мы с твоим

боярином.

Мало у меня времени, княже, в любую минуту может хва

титься боярин. Дозволь к делу перейти.

Говори.

Страшен враг в чистом поле и густом лесу, княже, но

еще страшнее он в родном доме. Страшен враг, идущий на

тебя с мечом, но еще страшнее он, если улыбается тебе и

прячет свой нож за пазухой. Согласен со мною, княже?

К чему это ты?

Богат и знатен ты, княже, многих приблизил к себе и осы

пал своей милостью, многих считаешь своими друзьями. И не

знаешь, что не все твои слуги верны тебе, не ведаешь, что

некоторые только и ждут случая, чтобы ужалить больнее. Об

одном из таких и хочу я предупредить тебя.

О ком говоришь ты? — спросил князь Данило, нахмурив

брови.

О воеводе Богдане говорю я.

О воеводе Богдане? — удивился князь. — О моем лучшем

и вернейшем друге? Да знаешь ли ты, холоп, что он вырос на

моих глазах? Что стал он в моей дружине из простого воина

первым воеводой, что я рубился рядом с ним в десятках битв

22

и он не однажды спасал мне жизнь? Как смеешь ты, грязный холоп, клеветать на моего лучшего воеводу, моего старого и надежного товарища?!.

Он шагнул к закутанному в плащ конюшему, схватил его за грудь, рывком приподнял над землей, прижал спиной к стволу дуба.

Признавайся, холоп, кто подослал тебя ко мне, кто за

платил тебе за этот подлый навет?

Правду говорю, княже, сущую правду, — испуганной ско

роговоркой забормотал конюший. — Не гневись, княже, а вы

слушай меня до конца.

Хорошо, холоп, говори. Но если врешь — велю запороть

плетьми под этим же дубом.

Он опустил конюшего, тот поправил сбившийся плащ, снова прислонился спиной к дубу.

— Значит, не веришь мне, княже? — зло прошипел он. —

Тогда слушай хорошенько, что я скажу. Помнишь, гостил ты

прошлым летом в Москве у боярина Боброка? И говорили вы о

том, что когда поведет Дмитрий Русь, на Мамая, то надо на

травить на Литву ее врагов, чтобы не смог князь Ягайло помочь

Орде и тоже напасть на Русь. Было вас тогда только трое, тай

ным был ваш сговор. Да только знает о нем и боярин Адомас,

и литовский Ягайло. Скажи, откуда? Кто донес ему? Ты сам,

московский Дмитрий или боярин Боброк? Ответь мне, княже...

Сурово сдвинулись брови князя Данилы, гневом блеснули его глаза.

Никто из нас троих не мог передать этого Ягайле. Но

откуда он знает об этом?

А оттуда, княже, что слышал эти слова и четвертый — вое

вода Богдан. Когда вернулись вы в Литву, то передал он все

слышанное боярину Адомасу, а тот — великому князю Ягайле.

Теперь веришь мне, княже?

Нет, холоп. Другим путем попало это известие к литовско

му Ягайле. Не верю я, что воевода Богдан способен на такую

измену.

Не веришь? — язвительно улыбнулся конюший. — Хоро

шо, тогда слушай дальше. Давно был тот разговор, а этим ле

том появился в наших местах сам боярин Боброк. Разбил он

свой лагерь на Черном урочище, привез с собой из Москвы

два воза денег, чтобы подкупить и натравить на Литву ее вра

гов-соседей. Прятались и в твоем доме его соглядатаи, были

среди них десятский Иванко и сотник Григорий. Иванко с това

рищем снова вернулся к Боброку, а Григорий ускакал с твоей

полусотней и сотником Андреем к ляшскому кордону. И это

все тоже знает боярин Адомас, хотел он даже перехватить

Боброка и его возы с золотом, да руки оказались коротки.

Что скажешь теперь, княже?

И опять он? — глухо спросил князь Данило.

Да,княже, об этом тоже донес воевода Богдан.

Скажи, холоп, — после некоторого молчания произнес

князь Данило, — что хочешь ты за свои вести?

— _;Чего хочу? — переспросил конюший. — Ничего, княже,

23

мне от тебя не надо, потому что не в твоей власти наградить меня.

Он отшатнулся от дуба, сделал шаг вперед, развернулся к князю боком. И тот только сейчас увидел на спине у конюшего горб. Вот почему он все время жался к дереву, вот отчего все время стоял к князю лицом. Он просто не хотел показывать свое уродство.

— Ты видишь, княже, что никакая твоя награда не вернет

того, чего у меня давно уже нет. И потому не надо мне ничего.

— Но что тебя заставило прийти ко мне?

Грустная улыбка скользнула по губам горбуна.

Что заставило, княже? Не знаю, поймешь ли ты меня.

Большинством людей движет чувство любви либо желание раз

богатеть. Но иногда ими движет ненависть. Не любовь к тебе

привела меня в этот лес, княже, а ненависть к боярину Адо-

масу.

Но что боярин мог сделать тебе, калеке?

Что мог сделать? Хорошо, княже, слушай. Нас было у него

трое, мальчиков-слуг, когда ночные псы-волкодавы вырвались

из псарни и порвали молодого боярина. Псарей закопали живь

ем в землю, а самого Адомаса-сына отправили на лечение к

знаменитой в наших краях ведьме-знахарке. Когда он вернулся,

мы все трое пришли на следующее утро одевать его в спаль

ню. Вначале он не говорил ни слова, только смотрел на нас,

а затем стал кричать, упал на пол и зашелся в припадке.