Искра (СИ)

Ильвис…? Вдруг сообразила, что почти не помню, как он выглядит. Лив? Тоже лишь какие-то очертания. Мой Вир… Какой ты…? Став какой-то аватарой своих гнева и мести, я убила то драгоценное, что у меня было в той части рассудка, что еще не окончательно поддался безумию. Но даже с этим оплотом адекватности я уже не ощутила сожаления по ним. Лишь только непомерную злобу. Они меня оставили.

Глянула в сторону тела мертвого истязателя. Льдинки уже опали и таяли в теплой красной луже, что растекалась под ним, настигая мои босые стопы. Жажда не покидала. Это проклятое место должно быть уничтожено!

Вид своих собратьев вызвал у меня приступ паники. Они, брошенные по клеткам, были же либо мертвы, либо очень не в себе. Смерть — милосердие для них. Так я тогда подумала. Я порхала между ними, от одного к другому, прикладывая кинжал, который забрала у орденского, к их шеям. Хотелось верить, что я видела в их безумных глазах отголоски благодарности… Это могло бы хоть немного оправдать мою жестокость. Для каждого эльфа, столь образованного, возвышенного, степенного — безумие хуже смерти. Когда их глаза закатывались, я видела снопы магии, что уходили вверх, под самый потолок, и испаряясь, возвращались в свой вечный цикл. Так, передвигаясь смертоносным вихрем, я и не заметила, как оказалась там, откуда и начала путь эта неистовая фурия.

В полумраке блеснул пыточный инструмент — огромный механизм, что причинял мне боль на протяжении стольких недель. Он был направлен куда-то вверх, брошенный и теперь уже никому не нужный. Не было сомнений, что эта штука давила и убивала магию. На вершине конструкции блеснул янтарный кристалл. Мне даже смотреть на него было больно. Желание испепелить здесь все подстегивало меня думать быстрее. Я начала оглядываться по сторонам. Стул, у которого я стояла прикованная, развалился от волны силы, что вернула меня. Подхватила ножку и попыталась сбить. Сколько я прыгала так, не знаю. Но когда камень, звякнув, упал на пол, я заметила, что грани его покрылись мелкой сетью трещин, а свечение поугасло. С силой принялась колотить палкой, то не попадая, то ударяя слишком слабо, но в конце концов, под палкой грюкнуло, на полу осталась мелкая бесполезная крошка.

В тот же миг невидимые тиски стали ослаблять, и я смогла вдохнуть полной грудью. Лучше бы не делала этого: омерзительный запах крови, трупов, пота и чего-то еще нахлынули разом. Меня согнуло.

Низ живота отозвался болью от напряжения. Дрожащими пальцами провела по нему, больше не ощущая едва теплящейся энергии, упала на колени и разразилась рыданиями. Скорбь захлестнула с новой силой, увлекая за собой в водоворот жалости.

Время снова потянулось слишком быстро. Возможно, я потеряла сознание. Очнулась уже в кромешной темноте. Масляные светильники на стенах догорели, пришлось шарить по полу наощупь, ища палку, что я в гневе отбросила. Мой огонь откликнулся без промедления. Гладкое дерево задымилось и разгорелось. Меня зашатало, я бела истощена. Мне надо было выбираться. Мощно источать внутренний огонь, чтобы все выжечь, у меня не было сил, потому приходилось применять детские приемы зачарования. Я касалась всех предметов, что могли гореть, на своем пути, и поджигала своим импровизированным факелом.

Вскоре я оказалась на улице. Произошедшее со мной пару часов назад казалось сном, жутким кошмаром. Опустила взгляд, осматривая себя, и не смогла сдержать горькой усмешки, переходящей в плач. От меня жутко несло, волосы свалялись в гнездо и слиплись, платье из грубого домотканого материала насквозь пропитала кровь, кожа уже не казалась безупречно белой, я была вся в синяках и грязи. Судорожно думала, что делать и куда идти. Мне нужен был лекарь, иначе я скоро начну умирать.

Куда и как я шла — сплошные урывки. Воспоминания накатывают мельтешащими картинками, будто кто-то взял мое тело под свое управление, а я, лишь иногда возвращая контроль, подглядывала. Широкая дорога, леса, поля, деревни. Все было незнакомым, ни единого ориентира. Мне казалось иногда, что меня кто-то зовет, но я не могла узнать голос, да и мне было тогда все равно, если честно.

Вновь пришла в себя, когда пересекла большие ворота, обозначающие вход в город. Я выглядела значительно лучше: чистая, причесанная, в нормальной одежде, я ощущала себя здоровой. Только ноги болели, будто я шла день и ночь сто лет без перерыва. О, древние! Почему я до сих пор босая? Пошарила по юбке руками — ни денег, ни карманов, в которых они могли бы лежать. Я брела и брела, пока не вышла на круглую площадь городка. Теплая осень явно была на исходе, все чаще ощущались холодные порывы ветра. Посмотрела по сторонам, выискивая… А, собственно, что? Швейная лавка, специи, реагенты. Чего только не было. «Горный лев» — таверна! Что-то внутри екнуло, чего я сразу не смогла вспомнить, ноги сами повели меня туда, будто кто-то опять врывается в мой разум.