Искривление

– Они могут. Но предположим, что они пропустят вас… Вы столкнетесь с начальником полиции, который терпеть не может, когда кто-то доказывает, что он дурак. Он отвлек сотни копов от их привычных обязанностей для патрулирования этого района. К счастью, он вас не поймал. Поэтому ему пришлось объявить военное положение. Газеты устроили ему настоящий ад, требуя ареста маньяка. Он нервничает. На кону его репутация. Потом приходите вы и говорите ему, что конечности были синтетическими, и что не было никаких убийств. Получается, он ввел в заблуждение общественность, и тогда он найдет сотни свидетелей, чтобы доказать, что вы были убийцей. Он извратит вашу собственную исповедь так, чтобы доказать, будто вы режете людей, чтобы изучать их. Разве вы не понимаете?.. Он должен раскрыть эти убийства, но должен раскрыть их правильно: отправив кого-то на электрический стул!

Лидс опустился в кресло. Его слезящиеся глаза вцепились в Гилроя.

– Что же мне делать?

Репортеру пришлось отвернуться от этого умоляющего, жалкого взгляда, полного испуганного недоумения. Он посмотрел на прокопченный камин.

– Будь я проклят, если знаю. Что угодно, только не объясняться перед майором Грином. Что угодно, только не это!

– Он прав, перфессор, – пробормотал Абнер, опасаясь за жизнь своего воспитанника. – Я знаю этих чертовых копов. Не важно, кого они посадят на стул, главное, чтобы у них был кто-то на это место, а им уважение и себе почтение.

В этот момент Лидс сломался. Бормоча от ужаса, он быстро вышел из комнаты. Гилрой бросился за ним по коридору и спустился в подвал.

ОН УСЛЫШАЛ рыдания, доносившиеся из подвала. С грохотом спустился по ступенькам. По обе стороны сырых цементных стен висели полки с законсервированными и разлитыми по бутылкам химикатами, запыленные будто провели здесь целое столетие.

Войдя в лабораторию, он увидел просторное помещение, некогда служившее прачечной. Посредине стоял котел. За ним он увидел Лидса, наполовину скрытого топкой, скорчившегося над глубоким цинковым резервуаром, похожим на ванну.

– Когда они придут меня арестовать? – простонал он. – Я надеюсь закончить свой эксперимент… я так близок к решению!

Гилрой был тронут.

– Они пришли не для того, чтобы арестовать вас, – мягко сказал он. – Пока копы не знают, кто это сделал.

– Разве нет? – Лидс просветлел. – Но вы же узнали.

– Копы никогда ничего не знают. Только… – он заколебался, но все же не имело смысла скрывать главное опасение: – есть вероятность, что майор Грин запаникует, что маньяк ускользает из его рук. Он может приказать военным обыскать дома!

Старик задрожал еще пуще.

– Если они это сделают…

– Вот что они найдут, – пробормотал Гилрой, глядя в заполненный прозрачной жидкостью высокий квадратный резервуар. За свою карьеру он повидал много чего отвратительного, но вид человеческого скелета на дне химической ванны, с комками мышц, клочьями нервов и жира, эмбриональным узором вен и артерий, прилипших к почти обнаженным костям, заставил его приверченное шурупами сердце сжаться. Потребовалось усилие, чтобы понять, что изуродованные останки были не останками, а началом. Голый череп представлял собой отвратительную основу того, что в конечном итоге станет чертами лица. – Они решат, что вы растворяете тела в кислоте!

Лидс смотрел на своего кадавра с очарованным трепетом.

– Он действительно похож на растворяющееся тело, не правда ли? – он задрожал. – Но после завершения он будет совсем другим.

– И когда оно произойдет? – с надеждой спросил Гилрой.

– Примерно через двадцать четыре часа. – Старик поднял глаза на обескураженное лицо Гилроя. – Как вы думаете, этого времени хватит?

– Бог его знает. Я же думаю, что нет.

Ситуация была реально опасной. Гилрой знал, что высокие посты не в лучшую сторону меняют даже высоконравственных людей. Большинство на месте майора Грина бессовестно пожертвуют одной жизнью ради доброй воли восьми миллионов и, возможно, национальной репутации. Майор Грин, в частности, был приучен очень мало думать об отдельных людях. Если военные обыщут дом, Лидс гарантированно окажется на электрическом стуле.

Они поднялись в гостиную. Абнер все еще сидел у окна; он, казалось, был очарован блюстителями порядка, стоявшими в непринужденных позах на четырех углах улицы в его поле зрения.

– Ишь, сосунки! – шипел он на мальчишек, стоявших на страже. – Будь у меня нога на месте, черта с два бы они меня поймали!

Характерный для Лидса оптимизм угас, подорванный осознанием того хаоса, что был вызван его же стараниями. Съежившись, он сидел в самом дальнем от окна кресле, насколько позволяла стена, его перепуганный ум был абсолютно бесполезен для Гилроя.

Верткий репортер видел только одну надежду. Он чувствовал, что его анализ действий Грина был правильным, но… ему не нужно переубеждать комиссара! Ему необходимо только убедить общественность. Грин будет выброшен на помойку как общественный деятель; с другой стороны, Лидс будет спасен от того, чтобы его посадили на электрический стул, а растраты шефа будут вознаграждены! Ради такого он с радостью пожертвовал бы майором Грином.