Искры на ветру (СИ)

— Ага, остроухие даже к ним на ярмарки приезжают. Уж не знаю, чем торгуют, наверное, дичью или ягодами, да только слухи недобрые об этом соседстве ходят. Опять же, люди там пропадают. Поговаривают, что в лес далеко зашли, вот их эльфы и утаскивают.

— Не завидую я тогда бедолагам, — с горечью сказал гном. — Знаешь, что эльфы делают с пленными? Или с теми, кто их законы лесные нарушает? Дерево из них выращивают. Задницей на саженец садят и своим колдовством жизнь из человека дереву передают. Оно вырастает за считанные минуты, а от бедняги, разумеется, почти ничего не остаётся. Страшное дело. Да и в искусстве пыток эти лесные поднаторели. Мне как-то об этом рассказывали. Никогда б не подумал так использовать муравейники…

— Этельдиар известны пытки, о которых эльфы поверхности и не догадываются. — Вмешался Драм. — Gvaur’adessiraid возвели причинение боли в ранг искусства.

— Не стану спорить, друг мой, — гном улыбнулся в усы. — В Подземье не совался, с ваши братом не знался. Как-нибудь обязательно расскажешь.

За трапезой наёмник краем глаза замечал, как сидящая за другим столом компания о чём-то оживлённо переговаривалась и то и дело оборачивалась. Теперь же один из них направлялся прямо к столу Таринора. Это был чернобородый детина в чистой, хоть и потрёпанной белой рубахе. Вместо обуви на ногах он носил какие-то пыльные обмотки, но примечательнее всего был его взгляд. В нём читалось абсолютное спокойствие и смирение, будто этому человеку всё равно на то, что происходит вокруг, и он готов принять всё, что может и не может случиться. Наёмнику сначала показалось, что бородач пьян, но его походка была слишком ровной.

— Мир вам, друзья! — все обернулись на по-юношески высокий голос человека. — Если вы держите путь в Моирвен, то нам по пути. Позволите сопровождать вас в дороге?

— И тебе не хворать, — удивлённо ответил Таринор. — Скажи хоть для начала, кто таков будешь. И какое тебе дело, куда мы едем?

— У служителей Великой матери нет имён, для неё мы все едины. Я решил, что вы тоже услышали зов, глас деревьев и трав.

— Разве мы похожи на паломников? — недоумённо спросила Рия. — И что ещё за мать?

— Великая мать даёт жизнь и силу древам и тварям земным. Мы видели белый сон. Грядёт холод и смерть, что покроет мир, очищая его. А после придёт новая зелёная пора. Старшие сыны Великой матери зовут, и мы повинуемся зову.

— Знаешь, мужик, — начал Игнат. — То, что вы увидели во сне — это обычное ежегодное дело, «зима» называется. И скажу тебе по секрету, что в лесу зимовать — не лучшая мысль. Вы б лучше дом себе выстроили тёплый, как раз времени ещё полно. А мы по своим делам направляемся, по мирским, так сказать. И зовов никаких не слышали.

— Понимаю, — так же благодушно ответил человек. — Но вам бы следовало готовиться. Эта зима станет последней зимой для многих. Грядёт смерть, равных которой не было и не будет. Мы видели тысячеликое древо, оно кричит, объятое ужасом… Лишь старшие сыны могут уберечь мир от гибели. Те, кого вы зовёте эльфами.

— Думаешь, они ждут вас с распростёртыми объятьями? — Таринор поднял бровь. После рассказов Дунгара у наёмника почти не было сомнений в судьбе тех несчастных, чей путь пересечётся с лесными эльфами.

— Старшие сыны служат Великой матери, как и мы. Нам нечего с ними делить. Они ждут всех, кто готов помочь им спасти саму жизнь.

— Ты говоришь об Иллании? — вдруг раздался голос Драма. — Это очень на неё похоже. К тому же людям она известна и под именем Великая мать.

— Ей не нужно имя. Она сама жизнь. Её милостью кружится извечный цикл: расти, цвести и умереть, чтобы возродиться вновь.

— В любом случае, не думаю, что нам по пути, — заключил Таринор. — В лес нам идти без надобности, а на своём пути обойдёмся без попутчиков.

Бородатый ничего не ответил, но немного погрустнел. Он вернулся за свой стол тем же небыстрым шагом.

— Это что ещё за сектанты-эльфопоклонники? — спросил тихим голосом Таринор.

— Ну, каждый сходит с ума по-своему. Кто-то дерётся, сняв портки, а кто-то вон, эльфам поклоняется, — улыбнулся Дунгар. — Эти ладно хоть неприятностей не ищут и не создают. Помолятся своим кустам тихонько, отвара травяного хлебнут, посмотрят интересные сны и дальше пойдут. Королю до них дела нет, да и эльфам, в общем-то тоже. Что остроухие с ними сделают, только их великой мамке и ведомо.

Остаток трапезы прошёл под непринуждённую беседу и рассказы старого гнома. Таринор слушал краем уха, обдумывая события последних дней. Выходило так, что чем больше он старался избегать участи инструмента исполнения воли сильных мира сего, тем больше он этим инструментом становился. Нет, он, конечно, ничего не имел против работы на лордов, тем более что платили они обычно изрядно, но теперь он ощущал себя в настоящей паутине заговоров.