Искупление кровью

Марианна смолкла, глядя на превращенный в болото пол. Портье упер дубинку ей в подбородок, заставил поднять голову.

— Вспоминаешь ли ты троих детишек, которые нынче вечером оплакивают свою мать? Вспоминаешь, Гревиль?

— Да…

— Врешь, маленькая дрянь! Но мы тебя заставим вспомнить о них, гарантирую!

Ее поволокли к новым мучениям. Портье швырнул ее к Местру, тот ударил ее кулаком в лицо, потом отбросил к другому коллеге, который добавил еще. Минута за минутой длилась изуверская игра. Марианна даже не могла упасть, мощные руки все время ловили ее. То и дело она касалась коленями пола. Удары сыпались равномерно, через регулярные интервалы. По лицу, по телу, как заблагорассудится тому или иному из игроков.

Но вот Портье схватил ее за талию и уложил на стол, грубо впечатав лицом в бетон.

Тут она в первый раз потеряла сознание. Провалилась в одну из пресловутых черных дыр. В тихую и влажную пещеру. В гроб. В сумрак, где можно отдохнуть. Наконец.

Но в голове вновь зазвонили колокола. Струя холодной воды в лицо вернула Марианну в самое сердце чистилища. Она подняла веки на пятно галогенового света. Сделала глоток кислорода. Умереть.

Она молила свое сердце остановиться раз и навсегда. Но оно оказалось слишком выносливым. Портье грубо раздвинул ей ноги, приник к ней. Ствол между ног заряжен, полная обойма. Он нагнулся, улыбаясь, и Марианна увидела пожелтевшие зубы, отвратительное лицо. Ощутила гнилое дыхание. Гора жира, служившая ему животом, распласталась по ее телу.

— Что ты предпочитаешь, Марианна: дубинку или мой кончик?

Он держал ее за горло железной хваткой. Ей едва хватало воздуха, чтобы дышать, — какой уж там выбор! Но Портье потерял бдительность, и рука его оказалась слишком близко от ее рта. Марианна укусила эту руку со всей силы. Попробовала кровь врага. Офицер орал так, будто рука его попала в волчий капкан. Один из подчиненных пришел на помощь. Дубинка обрушилась на череп Марианны, Портье освободил свой палец, на котором отпечатался красный след от клыков. Силы у нее иссякли, но оставалось присутствие духа. И энергия отчаяния.

Она согнула ноги, выбросила их вперед, попала насильнику прямо по голове. Портье потерял равновесие, отлетел к стене, потом тоже отведал холодной грязной воды, затопившей камеру. В ответ на Марианну посыпался новый град ударов. Потом ее схватили за щиколотки, стиснули шею. Как тогда, в душевой. Только сейчас в нее вонзится не нож. Кое-что похуже.

Она вцепилась зубами в плоть — кажется, в чью-то руку. Вырвала еще один крик боли. Она будет биться до конца. До самой смерти. Она не умеет сдаваться. Покоряться.

Но Портье вернулся к своему делу. С лицом, залитым кровью. Марианна хорошо его приложила. Разбудила в нем ярость. Услышала, как звякнули ключи, прикрепленные к поясу, когда он спускал с себя штаны.

— Сукин сын! — заорала она.

Жюстина плакала горючими слезами. Закрыла глаза, не в состоянии остановить бесчинство. Марианна продолжала биться, уже с веревкой на шее. Голоса, подстегивающие насильника, выкрикивающие оскорбления, навсегда западали в душу, готовую отлететь.

Она стиснула зубы с такой силой, что разодрала щеку. С сомкнутыми губами, без единого крика погрузилась в ад, убиваемая изнутри. Пароксизм страдания. То, чего она так боялась. Чего избегала вплоть до сегодняшнего вечера.

Она то поднимала, то опускала веки, то видя, то не видя лица мучителей, обступивших жертву. Их глаза, налитые кровью, горящие ненавистью. Считала удары меча, раздиравшего ей живот, ритмично, с равными интервалами. Портье разошелся, воодушевленный ободряющими криками.

Но вдруг остановился. Замер. В полной тишине. Что-то холодное коснулось его затылка. Страшный суд в виде металлического ствола.

Сухой щелчок. Портье слегка повернул голову. Разжал пальцы, стиснутые на горле Марианны.

Посреди кошмара она различила высокий силуэт. И пистолет, приставленный к голове насильника.

— Ты отходишь, — приказал Даниэль. — Медленно…

Портье повиновался. Марианна издала полный боли крик. Первый.

— Не заводись! — всхлипнул Портье.

Даниэль надавил сильнее. Его голос звучал на удивление спокойно. Гладкий, ровный.

— Вы ее отпускаете. И освобождаете Жюстину. Иначе я вышибу мозги этому поганцу…

Надзиратели послушались. Марианна вздрогнула всем телом, потом упала со стола.

— Ты… ты… этого не сделаешь! — пролепетал Портье.

Даниэль взвел курок.

— Не искушай меня, — сказал он.

Вертухаи освободили Жюстину. Она вытащила изо рта полотенце, и все, что копилось внутри, мгновенно выплеснулось наружу. Будто прорвало плотину и кубометры грязной воды хлынули, заливая все вокруг. Она дрожала с головы до ног, в полной истерике, глаза от ярости и страха вылезли из орбит.

— Банда негодяев! Банда негодяев! Пристрели этих говнюков! Давай, Даниэль, пристрели их!

— Успокойся, — велел Даниэль. — Займись Марианной.

Жюстина прекратила вопить. Через короткое время нервы ее пришли в порядок. Она сняла с Марианны наручники, завернула ее в одеяло.

— Теперь вы все отсюда уходите, — продолжал Даниэль.

Портье пытался было подтянуть штаны, но ствол уперся ему в висок.

— Не двигаться!