Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

С. 66. ...у Достоевского (вопреки Вячеславу) до идеи, до «рока» не доходит. См.: Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 24-25. - Иванов пишет: «Так как по формуле Достоевского (так же сценической по существу) все внутреннее должно быть обнаружено в действии, оно неизбежно приходит к необходимости воплотить антиномию, лежащую в основе трагедии, - в антиномическом действии; оно же в мире богов и героев, с которыми имела дело античная трагедия, оказывается большею частью, а в людском мире и общественном строе всегда и неизбежно - преступлением». И далее: Достоевский «наглядно и жизненно являет нам тайну антиномического сочетания обреченности и вольного выбора в судьбах человечка. Он как бы подводит нас к самому ткацкому станку жизни и показывает, как в каждой ее клеточке пересекаются скрещенные нити свободы и необходимости. Метафизическое его изображение имманентно психофизическому; каждый вол иг и поступает так, как того хочет его глубочайшая, в Боге лежащая или Богу противящаяся и себя от него отделившая, свободная воля, и кажется, будто внешнее поверхностное воление и волнение всецело обусловлены законом жизни, но то изначальное решение, с Богом ли быть или без Бога, каждую минуту сказывается в сознательном согласии человека на повелительное предложение каких-то бесчисленных духов, предписывающих ступить сюда, а не туда, сказать то, а не это. Ибо, при раз сделанном метафизическом выборе, поступить иначе, в каждом отдельном случае, и нельзя».

С. 66. ...Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 18—19. — В данном случае для Шпета важна интерпретация платоновского понимания эпоса, предложенная Ивановым. Иванов пишет: «Эпос, по Платону, смешанный род, отчасти повествовательный, или известитель-ный, - там, где певец сообщает нам от себя о лицах действия, о его обстановке и ходе самих событий, — отчасти подражательный, или драматический, - там, где рассказ рапсода прерывается многочисленными и длинными у Гомера монологами или диалогами действующих лиц. ... Итак, по мысли Платона, лирика и эполира, с одной стороны, обнимающая все, что говорит поэт от себя, и драма — с другой, объемлющая все то, что поэт намеренно влагает в уста других лиц, суть два естественных и беспримерных рода поэзии, эпос же совмещает в себе нечто от лирики и нечто от драмы».

С. 67. ...В романе катастрофы нет (в том числе и у Достоевского). См.: Иванов Вяч. Борозды и межи. С. 21. - Шпет в данном случае спорит с Вяч. Ивановым, который считает, что роман Достоевского катастрофичен. Иванов пишет: «Роман Достоевского есть роман катастрофический, потому что все его развитие спешит к трагической катастрофе. Он отличается от трагедии только двумя признаками: во-первых, тем, что трагедия у Достоевского не развертывается перед нашими глазами в сценическом воплощении, а излагается в повествовании; во-вторых, тем, что вместо немногих простых линий одного действия мы имеем перед собою как бы трагедию потенцированную, внутренне осложненную и умноженную в пределах одного действия: как будто мы смотрим на трагедию в лупу и видим в ее молекулярном строении отпечатление и повторение того же трагического принципа, какому подчинен весь организм. Каждая клеточка этой ткани есть уже малая трагедия в себе самой; и если катастрофично целое, то и каждый узел катастрофичен в малом».

С. 67. ...Превращение «идеи» в сюжет романа заставляет воплотить идею в фантасму, отчего идея лишается «бесконечности» и становится конечным предметом романа (Мельмот Скиталец). — Имеется в виду роман Ч.Р. Мэтьюрина. Метьюрин (Maturin) Чарлз Роберт (1782-1824) — ирландский романист. Его романами восхищалось множество людей, в том числе В. Скотт. Лучший из них, «Мельмот-Скиталец» («Melmoth the Wanderer», 1820) - яркое явление английской литературы романтической поры, развивает фаустовскую тему. Будучи последним и одним из лучших образцов в ряду так называемых готических романов (или романов тайны и ужаса), широко распространенных в английской литературе на рубеже XVIII и XIX вв., «Мельмот Скиталец» превосходит