Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Да. Как я уже говорил, под металлической опоясывающей балкой делались окна, шириной через каждый метр. Делалось все с таким расчетом, что между этими балками, так называемыми ходовыми, и опоясывающей балкой будет зазор всего лишь в несколько сантиметров. В этот зазор забивали клинья, приваривали все это. В результате дом частично опирался через ходовые балки на рельсы, а частично все еще стоял на кирпичных простенках между этими окошками. Оставался последний шаг. Отбойным молотком эти простенки разбивали, и дом полностью повисал в воздухе, стоял только на рельсах. И теперь его надо было катить или тащить. Обычно использовали сочетание двух этих вещей. Сзади толкали домкратами. А спереди тянули лебедками. Электролебедками, например. И самый последний момент, который хочется разобрать. Как вы думаете, что с жильцами-то происходило в это время?

Они, наверное, мирно спали.

Да, действительно.

Что, серьезно? На самом деле?

Одна из самых потрясающих частей всей этой операции – это то, что жильцов не выселяли. Причем, я думаю, это связано не с тем, что хотели поразить мировую общественность или что-то. А просто с тем, что это было экономичнее. Ну представьте, в доме живет, например, триста семей. На три дня их выселить, а потом обратно заселить – это, конечно, неудобно.

Но какая-то, очевидно, предварительная работа психологического характера проводилась?

Конечно.

Граждане, не волнуйтесь, все хорошо. Все под контролем партии и правительства. А сколько по времени передвижка заняла? Сколько надо было ехать?

Скорость увеличивалась, если говорить про дом на Садовнической, который мы разбирали, то его двигали трое суток. А например, дом мэрии Москвы, на Тверской, двигали уже со средней крейсерской скоростью – 20 м/ч.

Если жизнь в доме продолжалась, надо было как-то удлинять крыльцо, наверное, чтоб граждане могли входить и выходить.

Абсолютно. Во-первых, все коммуникации были переведены на гибкие связи.

Газа еще не было тогда.

Газификации централизованной не было, да. Водопровод просто пересаживали на гибкий шланг. Канализацию то же самое. Электрокабель, телефонный кабель, радиоточка. Кабель есть кабель, его не сложно тянуть сколько угодно, чтобы жители ходили до своего подъезда.

Смотрите, дом стоял на ленточном фундаменте, но это касается не только внешних стен, несущих. Внутри было огромное количество несущих стен. Значит, получается, из ленточного состояния надо было его перевести в состояние фундамента плиты. То есть вся эта металлическая конструкция держала все.

Абсолютно. Я просто не стал вдаваться в детали. Это первый этап. Опоясывающая балка делалась не только по наружным стенам, но по всем несущим стенам, превращаясь (я это называю «поднос») в некий железный поддон под всем домом, решетчатый, конечно, сквозной. Но все-таки который принимает на себя всю нагрузку, и уже ее спокойно перераспределяет на рельсы. Потому что понятно, что камень на рельсы поставить невозможно.

Жалко, что у нас нет экономики. Сколько это, скорее всего, стоило?

Экономика есть, на самом деле.

Мы знаем?

Инженер Эммануил Гендель все это посчитал. Ну конкретные цифры говорить бессмысленно. В процентном соотношении очень любопытно, по его расчетам передвижка дома стоила примерно 30 % от нового строительства дома такого же объема.

Это все-таки уже разумно.

На мой взгляд, серьезная экономия. Потому что, если вы прикинете, что снос дома, это тоже порядка 20–30 %, передвигая дом, мы тратим 30 %. А если мы снесем и построим новый, то мы тратим 120 %. И получается четырехкратная экономия.

Да плюс люди живут. А так они как жили, так и продолжают, никуда их не нужно переселять, расселять. Потрясающе. Инженерно потрясающе.

Если дом на Садовнической улице был таким экспериментальным, то впоследствии буквально за считанные годы Эммануил Гендель бьет рекорд за рекордом. Уже в 1939 году он передвигает здание Савинского подворья. Оно сейчас спрятано во дворе дома на углу Камергерского переулка и Тверской.

Номер шесть, да?