Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии

И вот первым применившим технику масляной живописи в Италии, при этом с увлеченностью и верой в благотворность свершаемого, был художник, хоть и венецианец по рождению, но работавший во Флоренции, с которой его искусство связано неразрывно. Свет пронизывает картины этого художника, имя которому Доменико Венециано, свет и цвет создают линейной изящности его образов полнозвучный восхитительный фон.

Свет, писал Марсилио Фичино, «пробуждает спящее, озаряет мрак, оживляет умершее, формирует неоформившееся и наделяет совершенством несовершенное». Вот именно такой всемогущий свет разлит в живописи великого Пьеро делла Франческа.

Этот художник, хоть и родился в Тоскане, был по духу скорее умбрийцем, чем тосканцем, но он учился во Флоренции у Доменико Венециано, вникал в композиции фресок Ма-заччо, читал сочинения Альберти, и все искусство его многим обязано Флоренции.

Когда настал золотой век итальянской живописи и художники обрели сознание свободы и власти в достигнутом совершенстве - это случилось в начале чинквеченто - искусство Пьеро делла Франческа показалось им устаревшим, ибо оно знаменовало великое восхождение, завоевание, а им надлежало не завоевывать, а царить в уже завоеванном мире. И вот римский папа предложил Рафаэлю покрыть своей живописью стены Ватикана, расписанные Пьеро делла Франческа. И Рафаэль согласился. Впрочем, ни тогда, ни даже через несколько столетий никто не укорял его за такое кощунство. Недаром крупнейший западный историк искусства Генрих Вельфлин в своем капитальном, во многом и ныне сохранившем свое значение труде «Классическое искусство» подробно пишет о Рафаэле, но лишь вскользь упоминает о Пьеро делла Франческа.

Пьеро делла Франческа. Победа Константина над Максенцием.

Фреска церкви Сан Франческо в Ареццо. Фрагмент. 1452 - 1466 гг.

Кватроченто долго считалось только этапом на пути к истинно классическому искусству. Но ныне мы распознаем в этом этапе вершины, над которыми никому не суждено было возвыситься. Вспомним слова Виктора Гюго: «Шедевр искусства рождается навеки. Данте не перечеркивает Гомера». Так что Рафаэль, записав своей гениальной кистью живопись гениального Пьеро делла Франческа, никак ее не перечеркнул.

Непревзойденный поэт света и красок, Пьеро делла Франческа, по словам крупнейшего советского искусствоведа М. В. Алпатова, «принадлежит к числу мастеров, главное значение которых не в том, что они были предшественниками, а в том, что они сами были великими художниками».

«Монарх живописи», как его называли современники, Пьеро делла Франческа сочетал в своих композициях ясность и органическую геометричность с никем до него не достигнутой воздушностью идеально чистых тонов. Незабываемы его монументальные фрески в церкви Сан Франческо в Ареццо (1452 - 1466 гг.) на темы легенды о животворящем кресте, где окутанные всепреображающим светом человеческие фигуры выступают как некие вечные символы земного бытия. Они предельно пластичны и исполнены высшего благородства, причем глубочайшие переживания и думы вскрыты художником, казалось бы, незначительными штрихами. Чуть нахмуренные брови, опущенный взгляд, подчас всего лишь набежавшая тень…

Недаром было сказано, что в величественных композициях Пьеро делла Франческа, в серебристо-светлом торжественном покое его картин раскрывается перед нами исполненная достоинства, мудрая и вдохновенная жизнь человеческого рода.

В конце своей долгой жизни - он умер на восьмом десятке лет - этот великий художник потерял зрение и посвятил себя научному изложению своих живописных открытий: его перу принадлежат трактаты «О живописной перспективе» и «О правильных телах».

* * *

Художественное творчество первой половины кватроченто все же отмечено единством. Оно в целом в той же монументальной джоттовской традиции, еще возвеличенной гением Мазаччо, Донателло и Пьеро делла Франческа. Искусство Флоренции второй половины века - явление несколько иного характера.

Вернемся к уже сказанному. Освоить достигнутое не всем оказалось под силу. Упорное желание охватить видимый мир со всех сторон, добросовестно познать его вплоть до каждой мелочи приводило художников к кропотливой детализации, к излишней дробности в восприятии и изображении. У многих вместо красочности лишь цветистость, а то и пестрота. С другой стороны, живописцы и скульпторы чрезмерно изощряются, изысканность иногда переходит в жеманность. А у некоторых мастеров явственно стремление почивать на лаврах, будто большего достигнуть уже нельзя, да и незачем.

Гирландайо - мастер исключительно плодовитый. Казалось, он был готов покрыть всю Флоренцию своими фресками. Но его религиозные композиции лишены поэзии, высокого благородства. Это просто грамотно написанные бытовые сцены, очень ценные для познания деталей тогдашней жизни, которую, впрочем, он умеет воспроизводить лишь в ее будничном преломлении.