Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

«Я (Гиллермо Диас дель Рио. — Б. К.) сопровождал лейтенанта Гарридо по дороге от берега Волхова до Новгорода на велосипеде на долгожданную демобилизацию.

Гарридо привык ходить, глядя себе под ноги, с опущенной головой, возможно, пытаясь обнаружить возможные мины на своем пути. Но встречающиеся нам патрули на дорогах настоятельно советовали смотреть не под ноги, а прямо вперед, а также и по сторонам, чтобы избежать неприятных сюрпризов при прохождении через населенные пункты, в которых могли скрываться партизаны»[408].

Генерал Карлос Асенсио Кабанильяс, ставший военным министром Испании в сентябре 1942 года, сделал вывод, что денежная компенсация для воюющих весьма невелика, а чины для искателей славы иссякли. При этом следует отметить, что хотя часть солдат и была завербована фалангой, но в ней был значительный процент безработных гражданских, которых больше привлекало реальное денежное вознаграждение, чем абстрактные идеалистические цели.

Асенсио посчитал, что временным сержантам должны быть присвоены постоянные звания, а призывники, проведшие в Голубой дивизии 6 месяцев, должны освобождаться от дальнейшей военной службы. Что касается фалангистов, они должны были сами решить, желают ли они продолжить службу, поскольку они уже доказали свою лояльность и любовь к Франко кровью. 26 марта началась погрузка первых военнослужащих, отправляющихся домой. Путь домой лежал через Ригу, Кенигсберг, Берлин[409]. Прощаясь со своим командиром Муньосом Грандесом, кто-то из демобилизованных стал кричать: «Мой генерал, веди нас сейчас на Гибралтар!»[410]

Наверное, этим солдатам тогда казалось, что возрождение их великой испанской империи только начинается. На одной из фотографий демобилизованных испанских солдат можно увидеть вагон, на котором висит огромный плакат: «Вчера Посад, завтра Гибралтар!»

Уже безоружные, но нагруженные сувенирами: крадеными иконами и резными посохами Wolchow-stock, столь популярными у немецких солдат, воевавших в «Волховских джунглях», — испанцы собрались «на дембель». Ничто не могло испортить им настроения. Они отправлялись домой. Была весна. Поля начали зеленеть. Стали пробиваться первые дикие цветы между бревнами на дорогах. Появились даже русские дети, казалось, впервые после декабря, когда они катались по замерзшей реке на коньках.

Красивая русская икона стала одним из важных элементов «джентльменского набора» демобилизующегося солдата. Но очень редко она приобреталась законным путем. «В одной из деревень на берегах озера Ильмень я (Гиллермо Диас дель Рио. — Б. К.) познакомился с хозяевами дома и временно у них остановился. Через переводчика хозяин попросил меня помочь вернуть ему икону, которая висела у него в главном (красном) углу дома и исчезла после того, как у него побывали испанские солдаты.

Мой приказ был короток и ясен. Если икона не обнаружится, те солдаты, которые бывали в этом доме, не вернутся с нашей экспедицией в Испанию. Конечно, кто-то из них хотел взять икону в качестве сувенира.

Возвращение иконы хозяину было незабываемым. Благодарностям его не было конца. Он все пытался поцеловать мне руку, привел в комнату всю семью. С большой торжественностью и молитвами икона была поставлена на свое место»[411].

Но далеко не всегда подобные истории заканчивались для хозяев столь оптимистично.

Рацион испанцев в это время стал несколько разнообразнее. Они вылавливали рыбу из озера Ильмень, предварительно бросив в воду гранату. Ночи стали коротки — с 22.00 до 4.00. Однако появился новый враг. Стало невозможно спать из-за многочисленных комаров. Испанцы даже сочинили песенку:

Ах, Комар, Комар, Комар!Ты уже выпил половину моей крови.

Отправляйся-ка к другому,Пусть даже и к брату моему родному![412]

Спастись от комаров было практически невозможно. «С весны в болотах формируются тучи комаров, которые сделали нашу жизнь невыносимой. Мы надевали сетки, которые защищали лицо и шею, но они вызывали раздражение. Открытым местом для нападения комаров оставались руки. Можно было посмотреть, как комар пьет кровь, а затем с наслаждением прихлопнуть его»[413].

Даже отправление естественных надобностей превратилось в неприятное приключение. «Сложно стало даже найти место для удовлетворения физических потребностей. Пока его ищешь, тебя преследует туча комаров. Впопыхах решаешь проблему и полураздетый, со спущенными штанами, опять убегаешь от кровожадных преследователей»[414].

В это время новая партия новобранцев готовилась к отправке в далекую Россию. Порядок для всех них существовал стандартный: медицинский осмотр, выдача обмундирования, снаряжения и оружия. У каждого батальона были лошади, автомобили и полевые кухни. Недостаток обмундирования, оружия, ускоренное обучение в Ауэрбахе весной 1942 г. напоминали ситуацию в Графенвере летом 1941-го. И отношение со стороны немецких властей и немецких обывателей были теми же: скептически-настороженными.