Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

«Линия фронта у Красного Бора и вторая линия укреплений обеспечивают определенную безопасность. Однако от железнодорожной дороги Ленинград — Москва до начала немецких позиций еще остаются семь плохо охраняемых километров, которые как раз подходят для вражеского прорыва.

Новости о вражеских движениях усилились 9 февраля. Большинство немецких батарей уже заняли позиции в районе Колпино, стрелковые окопы постоянно наполняются пехотой, и все указывает на то, что предстоит наступление со стороны Красной армии»[483].

Как уже отмечалось, солдаты Голубой дивизии находились на фронте в течение шести месяцев. Потом происходила их ротация. В это время как раз происходил «пересменок». Ветераны еще находились в России. Именно их могли использовать в качестве дополнительного резерва, хотя испанскому командованию было понятно: бои предстоят очень тяжелые.

«Вся наша подготовка нацелена на то, чтобы отразить вражеское вторжение, если оно развернется от Ижоры до Монделево, чтобы сделать более мобильными наши тыловые службы.

Мы отлично осознаем, что наших укрепленных позиций недостаточно. Серьезную безопасность гарантирует только наша база „Бастион“. Не остается времени для подготовки еще больших оборонительных сооружений на железнодорожной насыпи. Мы можем установить еще лишь немного минных полей и улучшить положение пулемета на высотах перед Красным Бором. Но всего этого явно недостаточно, чтобы действенно противостоять танковой атаке противника»[484].

1943 г. стал переломным в Великой Отечественной войне. Красная армия и ее командиры научились воевать. Увы, очень часто они учились на собственных ошибках. А ошибки на войне — это не только неудачи в наступлении, это гибель солдат. Летом этого года РККА одержит грандиозную победу на Курской дуге. Во многом успех придет благодаря хорошей подготовке и опережению противника. Но тогда, в феврале, у советских командиров было немного шансов на успех. Слишком хорошо их планы были видны противнику. Испанцев о грядущем наступлении немцы предупредили заранее.

«9 февраля для нас день высокой активности. На тыловых линиях мы усилили танковые препятствия и позиции артиллерии. Противотанковые войска пребывают в качестве скрытой группы в Красном Бору.

Немецкое главнокомандование обещало нам, по возможности, отправить две противотанковые роты с орудием 7,5-см и 8,8-см калибра. Дальше нам обещали гренадерский полк, который должен сосредоточиться в выжидательном районе для усиления нашего фронта.

В такой обстановке до нас дошел телефонный звонок с армейского корпуса — в 23:00 — на следующий день на этом участке фронта наверняка ожидается наступление русских.

У нас больше ничего не осталось, когда 15 транспортных средств подготовили для перевозки ударного резерва и приказали 263-му и 269-му полкам держать свои подразделения до рассвета в полной боевой готовности. Всю ночь мы проводим без сна в больших заботах».

Конечно, в масштабах Второй мировой войны события под Красным Бором теряются. Но нужно понять, что для испанцев они стали неким моментом истины. И я еще раз напоминаю о том, что в то время советские солдаты думали не о «героических подвигах», «не о чести благородных идальго», а о родных в обстреливаемом врагом Ленинграде. О самом городе, так долго находившемся в блокаде.

Здесь воспоминания Эстебана-Инфантеса звучат весьма патетически. Оставим эти рассуждения на его совести: «В 6:45 слышна первая канонада. Мы называем ее „Барабанная дробь барабанщика“. Капитан Гарсиа Кальво по телефону передал нам уведомление о том, что к востоку от Ижоры каждую минуту все усиливается ужасный артиллерийский огонь. Я немедленно отправился с немецким переводчиком к нашим передовым наблюдательным постам.

По дороге нас атаковали и заставили прятаться в снегу четыре красных самолета. Они обстреливали нашу группу из пулеметов, и хотя эти самолеты летели очень низко, погибших среди нас не было. Вскоре после этого мы продолжили наш путь в Федоровское.

Здесь мы случайно встретились с пехотной и пулеметной ротой 263-го пехотного полка. Капитан Марцио сообщил нам, что его рота вследствие артиллерийского огня потеряла уже 33 человека. Мы приказали командиру батальона, майору Бланко, собрать погибших в пока еще уцелевших домах поселка.

При отъезде в Федоровское я увидел сильный пожар в районе Красного Бора. Между тем сильнейшая артиллерийская подготовка затихла и началась русская атака. Я поговорил с полковником Саградо, и его оценка сложившейся ситуации оказалась пессимистической. Он заявил следующее: „Наша первая линия укреплений практически уничтожена противником. Атакующий русский танк повернул по направлению к Красному Бору и достиг железнодорожной линии. Я ничего не знаю о своем 1-м батальоне под предводительством майора Рубио. К тому же мне не известно положение полевого запасного батальона, однако я предполагаю, что оно очень затруднительно“.