Исповедь о женской тюрьме

— Как все-таки здорово, что мы здесь очутились, — говорила Наташа, растянувшись на наре, словно на топчане на курорте, — правда Ируха?

— Да, Натаха. Нам повезло. Самые классные денечки в моей жизни, — отвечала я, довольно улыбаясь.

— Вы что, дуры? — спрашивала Таня, крутя пальцем у виска.

Танюшка была простой деревенской наркоманкой, очень веселой, но понять философию нашей жизни, ей было не дано.

— Ох, Танюха, разве еще в моей жизни будет столько свободного времени? Да я пахала с утра до ночи: вставала с рассветом и бежала на работу, приходила домой затемно. Мечтала об отпуске. У меня теперь отпуск в полгода будет, — говорила Наташа.

— Ага, тебе говорят, десять лет навалят.

— Обломаются. Я домой пойду. И Ируха домой пойдет.

— Ну конечно. Ее соколята крылья ей подрежут, и будет она тут лет пять сидеть.

— Нет, Танечка, она домой пойдет. А знаешь почему? Потому что кайфует от этого урока жизни, так же как и я. Она расслабилась и верит в судьбу. А вы трясетесь и будете здесь чалиться.

— Танюха, да разве могли бы мы, когда-то познакомится с тобой и с Натахой, а? Да она же с Библией не расстается. Я бы к ней и на километр на свободе не приблизилась, — отвечала я, кидая в подругу подушкой.

— Ну ладно она — у нее Библия. А ты чего такая повеянная?

— не унималась Танька. — Да если бы против меня все менты восстали, я бы повесилась.

— Все, что ни делается — к лучшему. Значит, мне надо пройти этот урок, Тань. А еще я верю, что добро побеждает зло.

— Бабло побеждает зло, — сказала Таня, и все прыснули.

* * *

Однажды вечером малолетки нам сообщили, что пришла почта со взросляка.

— Ночью, как построимся, перешлем. Ждите.

Девчонки обрадовались, загалдели и уже не могли дождаться ночи.

— Скорее бы, скорее, — чуть не плясала Оля.

— А тебе должно письмо прийти? — спросила я.

— Да, у меня на взросляке подельник. Я тут что-то застряла надолго, ни одного этапа за два месяца. Может он в курсе, что случилось.

— А, понятно.

Когда мы, наконец, получили почту, Валя раздала несколько ксив девочкам, а на одну недоуменно смотрела.

— Что за Элоиза? Кто это? Ошиблись что ли?

— Наверное, это я, — пришло мне в голову.

— От кого? — недоверчиво спросила Валя.

— От брата.

— Так ты с братухой? Семейный подряд, значит?

— Чего?

— Сюда много кто всей семьей приезжает, — улыбнулась Валя беззубым ртом. — Вон Степанова сразу с двумя мужьями — настоящим и бывшим.

Я покосилась на Степанову, которая с радостью разрывала упаковку малявы.

— А почему Элоиза? — не унималась Валя.

— Чтобы никто не догадался, — ответила я. — А вообще, это моя песня любимая Бутусова «К Элоизе».

— Ну ладно, убедила, — и Валя протянула мне маляву.

Получить письмо со взросляка от брата было очень волнительно. Просто не верилось, что такое возможно. Я распечатала послание с неким благоговением и стала жадно вчитываться в мелкий почерк брата:

«Привет, Эл. Ну как ты там устроилась? Если ваши камеры подобны нашим, то это кошмар. Представить не могу тебя там. Хотя, зная твой нрав и ум, уверен, что устроишься ты нормально. Я в тебя верю. Пацаны пугают меня рассказами о страшных росомахах, обитающих там, но главное не сила физическая, а сила духа, которой у тебя хоть отбавляй. Все наши шлют тебе привет и гордятся тобой. Говорят, что у меня самая крутая сеструха. Хотят с тобой переписываться, особенно после того, как я показал твою фотку.

Мне самому в первые дни досталось. Я попал как раз на передел власти в хате, и пришлось отстаивать свое право на достойное существование. Помяли мне бока, не скрою, но сейчас все отлично. Верю в нас, в счастливую звезду и, как говорится, в успех безнадежного дела.

Как тебе адвокат? Говорят, он самый лучший, но мне не нравится, что он почти ничего не объясняет. У меня-то пустяки, там и срок давать не за что, а за тебя переживаю. Но ты не волнуйся, если я выйду отсюда, то обязательно тебя вытащу. Ладно, пока сестренка. Буду заканчивать, а то надо уже отправлять почту. Целую».

Взволнованная я перечитала письмо еще раз, улыбаясь при упоминании росомах, а потом бросилась строчить ответ. Малолетки подождут — брат намного важнее.

* * *

Мы все время хотели есть. Так как делать было нечего, то перекусы были обыденным делом. Каждый час хотелось чего-то пожевать, просто от скуки. Вот поэтому мы непрерывно гоняли чаи с сухарями.

Так как вся основная еда готовилась на кипятильнике, то сама я была не в состоянии что-то состряпать. Боялась его как огня. Еще просто нагреть воды для умывания, я могла себя заставить, но о том, чтобы засунуть его в кипящее масло, а потом им же помешивать еду, не могла и помышлять. Позже я поняла, что ничего не надо доверять кому-то. Всегда надо учиться все делать самостоятельно и ни от кого не зависеть. Это самый правильный подход к жизни в тюрьме. Так как тюрьма — это мир в миниатюре, просто заключенный в одну маленькую камеру, то данное правило касается и всего мира в целом. Все уроки, заученные мной в тюрьме, очень пригодились в жизни и ни разу не подвели.