Испытание на прочность

— Ханна. Дитрих. Может, братья, но сомневаюсь. Ханна и Дитрих тоже не любят ворошить эту историю.

Эледа молчала, поэтому Герард продолжил:

— Она — моя суррогатная мать. Занятость и скупость моих родителей привели к тому, что когда они решили обзавестись третьим ребенком, то не нашли времени, чтобы пойти естественным путем. Поэтому воспользовались услугами суррогатного материнства. Грету выбрали за немецкие корни. Потому что великую честь носить в себе биоматериал Клейнов могла получить исключительно женщина правильного происхождения. Потом, когда я родился, ее из соображений экономии и выгоды оставили уже на правах няньки. Кормление грудью, уход за младенцем — лучше доверить той, кто этого ребенка произвела на свет. Инстинкты ведь никуда не денешь. Пусть ухаживает и оберегает, она точно будет делать это с истинным рвением. Но когда спустя шесть лет Ханна, наконец, вспомнила о том, что ей родили сына, моя привязанность к Грете «развилась непозволительно сильно». По какой-то «необъяснимой прихоти» я любил суррогатку из низших, а родную мать боялся, даже не всегда узнавал. Было сочтено, что Грета меня слишком избаловала и испортила. Поэтому ее выгнали. Без выходного пособия и рекомендаций, с понижением в статусе до сотрудницы-десять. Если бы могли, наверное, и не-сотрудницей сделали, но даже у Клейнов все-таки есть предел возможностей… Мне же Ханна сказала, что Грета у нас больше не работает, что она получила большой расчет и, счастливая, вернулась к своим родным деткам, которых очень любит и по которым очень соскучилась. Ну, а я был отправлен на перевоспитание в интернат. Через два года Грете невероятными ухищрениями удалось устроиться в тот же интернат клинером. Она два года искала меня и все-таки нашла. С ее возможностями это было просто чудо. Я до сих пор не знаю, чего ей это стоило. В интернат она устроилась на самую низкооплачиваемую работу. Благодарное семейство Клейнов не оставило ей шансов на что-то другое. И, знаешь, я ее сразу узнал, как только увидел. Два года прошло, но узнал. А она узнала меня, хотя я подрос и все-таки здорово изменился. Полгода даже в том поганище, — это слово заметно выпадало из обычно чистой и правильной речи Герарда, — мне было так хорошо… Но потом она снова исчезла. И снова без следа, без объяснений, без прощаний. Мне было восемь. Но даже в этом возрасте я понял, что исчезновение — дело рук Ханны и Дитриха. Тогда я задумался, кем надо стать, чтобы они утратили возможность портить мне жизнь и чтобы я мог отыскать маму. Такой вот ускоренный курс профориентации. В итоге решил стать СБшником и найти Грету. Как видишь, стал. И нашел.

Мисс Ховерс потрясенно слушала, а потом сказала:

— Теперь некоторые пункты нашего брачного договора стали мне понятны. Как давно ты ее отыскал?

— Девять лет назад. Найти оказалось очень непросто. Если честно, уже думал, и искать некого — столько времени прошло… А потом выяснилось, что Ханна продала ее на наши азиатские территории. К счастью, Грете там относительно сносно жилось. Белая прислуга, даже старая — это очень статусно, белую прислугу берегут… ну, в сравнении с туземной. Однако когда я ее нашел… как ты понимаешь, вся медицина, доступная мне в обход родительских клиник, уже могла только поддерживать.

— А у нее есть кто-то еще, кроме тебя? Муж, дети? — задумчиво спросила Эледа.

Он усмехнулся:

— Она никогда не была замужем. И, собственно, я оказался ее первым и единственным ребенком. Это было одним из условий контракта с фирмой, которая ее предоставила. Мои родители не хотели, чтобы женщина, родившая их ребенка, потом рожала кому-то еще кого-то еще. Это… как бы правильно сказать…

— Недопустимо — давать пользоваться своими личными вещами посторонним, — подсказала Эледа.

— Верно. Дурной тон. Потому вскоре после моего рождения Грету стерилизовали. Подозреваю, Ханна уже тогда начала ее ненавидеть, а Дитрих в некоторых вещах слушается жену, не рассуждая.

— Они до такой степени неразумно жестоки и глупы?

— Вовсе нет. Просто они финансисты. Мыслят иными категориями.

— Удивительно, что Ханна все еще жива, — задумчиво сказала Эледа.

— Когда я мечтал ее убить, мне было восемь, — отозвался Герард, — и у меня не было ни единого шанса. А когда возможности появились, что произошло очень нескоро, я уже поумнел. Убийство решает не все вопросы. К тому же иногда наносит неприемлемый сопутствующий ущерб.

Эледа улыбнулась.

— Ты очень правильно сделал, что нас познакомил, — она поцеловала Герарда в щеку. — Теперь я знаю, что подарить тебе на свадьбу.

Мисс Ховерс достала из сумочки коммуникатор.

Переговоры о перевозке Греты в клинику Ховерсов с утряской всех деталей по охране, сопровождению, встрече и обеспечению безопасности на месте заняли у Эледы не больше десяти минут. После этого она выключила комм и улыбнулась напряженно ожидающему Герарду.

— Вот и пригодился, наконец, мой третий голос в клане. Герард, — она посерьезнела, — я ничего не скажу отцу. Но если ты строишь планы мести Ханне и Дитриху, обсуди их с ним. Ты больше не один. Теперь у тебя все-таки есть семья.

* * *