Испытание на прочность

Болезнь еще не полностью отпустила своего пленника, и на его смуглом лице четко виднелся отпечаток былых мук и страданий. Однако, несмотря на это, живой интерес к делу светился в глазах адмирала с первой минуты заседания.

– И так, я все сказал. Теперь слово за вами, Павел Степанович, – подвел итог своей речи Ардатов и выжидательно посмотрел на адмирала. Готовясь к проведению операции, граф уже негласно провел самостоятельную оценку сил флота и состояния его кораблей. Но одно дело знать положение вещей и совершенно другое – вести флот в море и сражаться с противником. Поэтому поддержка адмирала Нахимова была важна графу как никогда.

Получив слово, Павел Степанович медленно встал и, привычным жестом одернув китель, стал неторопливо говорить.

– По просьбе Михаила Павловича я провел оценку состояния кораблей флота и могу сказать следующее. На данный момент в поход на Босфор могут выйти только четыре корабля, из них только два линейных. Это «Париж» и «Великий князь Константин». На них обоих осталась половина экипажа, а из положенных ста двадцати пушек имеются только девяносто четыре орудия. В случае необходимости эти корабли можно быстро вернуть в строй. Что же касается двух других линейщиков, «Двенадцати апостолов» и «Святослава», то для их полного восстановления потребуется большое количество времени. На сегодняшний день оба корабля превращены в госпиталь, и вся их артиллерия вместе с экипажами воюют на берегу. В число четырех упомянутых мною кораблей входят «Чесма» и «Ростислав». Их экипажам не понадобится много времени для подготовки к выходу в море. За это я вам ручаюсь. Что же касается фрегата «Императрица Мария», то для ее скорейшего выхода в море, думаю, будет гораздо полезнее перебросить часть пушек и команды с «Ягудила». В своем нынешнем состоянии он непригоден для похода.

Все это Нахимов говорил совершенно свободно, ни разу не заглянув в листок бумаги, лежавший перед ним. Устремив взгляд в окно, выходившее в сторону моря, он любящим взглядом перебегал от одной мачты к другой, безошибочно определяя по ним корабли, о которых только что говорил.

– И это все? – быстро уточнил Ардатов.

– Возможно, в поход смог бы выйти «Кагул», но от его сорока пушек, боюсь, мало что будет зависеть в этой операции.

– А пароходы? Какие из них вы взяли бы в поход, Павел Степанович?

– «Владимир», «Бессарабия», «Громоносец» и «Одесса», – стал перечислять паровые корабли Нахимов. – Даже при их малом вооружении они могли бы оказать серьезное сопротивление противнику.

– Вы имеете в виду турок?

– Нет, у турок остался только один «Файзиле-Аллах», да и он, скорей всего, находится в Батуми. Я имел в виду господ из коалиции. Они вряд ли оставят свою главную морскую базу без серьезного прикрытия даже при нынешнем положении их дел. Но не только в них я вижу серьезную помеху нашим замыслам. Пусть англичане вывели большую часть своего флота за пределы Черного моря, не стоит сбрасывать со счетов французов. Их корабли сильны и многочисленны, и блокировать выход нашего флота из Севастополя они вполне могут. А если учитывать, что на борту наших кораблей будет пехота, как вы предлагаете в своем плане, то любое морское сражение обернется для нас неисчислимыми потерями.

Нахимов на секунду замолчал, затем вновь одернул на себе китель и, глядя мимо Ардатова, глухо произнес:

– Я очень уважаю вас, Михаил Павлович, как человека и как солдата, однако сейчас вынужден отказать вам в поддержке. Захват Босфора – дело, конечно, очень важное и заманчивое, но на сегодняшний день это чистой воды авантюра. Вы, конечно, можете поставить во главе флота другого человека, но лично я не собираюсь напрасно рисковать жизнями своих офицеров и матросов.

Едва эти слова были произнесены, оба собеседника Ардатова взглянули ему в лицо. И если взгляд Нахимова выражал сожаление, то во взгляде князя сквозила плохо скрываемая радость. Он изначально был против морской операции, предлагая полностью отказаться от активных действий и ждать начала зимы, когда холод и болезни, по его мнению, сделают французов с англичанами более склонными к миру.

Оба члена военного совета ожидали, что после сказанных слов последует бурный всплеск эмоций и Ардатов бросится переубеждать адмирала. Однако, к удивлению собеседников, граф был абсолютно спокоен.

– Честно говоря, Павел Степанович, именно это я и ожидал от вас услышать. И очень рад, что не ошибся в своих ожиданиях, – проговорил Ардатов. А затем, пытливо глядя в глаза адмиралу, спросил: – Скажите, а если французский флот не покинет Камышовую бухту и не окажет никаких помех выходу наших кораблей из Севастополя, наша операция будет возможна?

– Это совершенно нереально, Михаил Павлович! Французы обязательно помешают нам покинуть Севастополь, используя все силы. Ведь они же не дети малые! – воскликнул Горчаков, но Ардатов совершенно его не слушал.

– Ну а если чисто теоретически допустить такую возможность, Павел Степанович? Чисто теоретически! – настаивал граф, не отрывая взгляда от Нахимова.