Испытание. По зову сердца

— Что верно, то верно — глушь, — послышался вздох старика. — Не люблю я эти места. Уж очень много здесь всякой дряни водится — волков, змей. Да и фашистское зверье иногда за партизанами охотится...

Вере стало вдруг жутко. Она невольно подумала о товарищах и осмотрелась по сторонам. Бледный от занимавшегося рассвета ущербленный месяц, выглядывавший из-за темных клочьев облаков, скрылся. Кругом было тихо, только слышался робкий голосок какой-то пичуги. Они молча подошли к ручью. Ермолай склонился над журчащей водой и, навалившись грудью на большой камень, напился.

Через некоторое время в предрассветной мгле снова послышался одинокий зов смолкнувшей было пташки, но уже более настойчивый, как бы предупреждающий об опасности.

— Кто-то сегодня здесь, Настя, хаживал. — Ермолай вопросительно посмотрел на Веру.

— Клим, может быть, дедушка, выходил к нам навстречу.

— А ты погляди на след.

Вера нагнулась, внимательно посмотрела на широкие следы, которые наполовину успели заполниться весенней водой, и отрицательно покачала головой:

— Нет, дедушка, не его. Он в сапогах, а это какие-то странные. — Вере показалось, что это следы не человека, а скорее всего медведя, но сказать об этом вслух постеснялась.

— Стой, Настя! — остановил Веру Ермолай, когда она хотела перепрыгнуть через ручей. — Здесь надо блюсти осторожность. Погодь, малость поотстань. — Он легко перепрыгнул через ручей и скрылся за прибрежными кустами. Не успел Ермолай сделать и десяти шагов, как из-за большого куста выскочил худой и серый, как привидение, солдат в полушубке и валенках. Он выкинул вперед винтовку и глухо крикнул:

— Стой!

— Стою! — ответил Ермолай, соображая, кто перед ним — свой или враг. Он намерился было отбить штык, который поблескивал перед грудью. Но в этот момент успевшая подбежать Вера кошкой прыгнула на солдата и, вцепившись двумя руками в винтовку, ногой ударила его в живот. Солдат качнулся. Раздался выстрел, и эхо гулко покатилось по лесу. Из кустов на дорогу высыпали солдаты в полушубках, с винтовками наперевес. Ермолай, выручая Веру, всем телом навалился на солдата.

К ним подбежал не то солдат, не то командир с перевязанной рукой и рявкнул во все горло:

— Прекратить! Встать! — а затем обратился к Ермолаю: — В чем дело, старина?

Месяц наконец выбрался на вольный простор усеянного угасающими звездами неба и осветил лица людей.

Подошедший человек Вере показался знакомым. Да и он, видимо, силился узнать ее. Вера отвернулась от его упорного взгляда. Она вспомнила: это комвзвода Кочетов.

А Ермолай возмущался:

— Где же это видано, чтоб свой человек на своего же бросался... Надо же разобраться сначала...

— Ладно, дед! Война, — досадливо отмахнулся Николай Кочетов и взглянул на Веру. — Не беспокойтесь!

Солдаты были, что называется, кости да кожа, с землистыми лицами, грязные, измученные, и все же они весело посмеивались над своим незадачливым товарищем.

— Эх, Айтаркин, Айтаркин! — со вздохом произнес Кочетов. — Знай, против кого воюешь. — И обратился к Вере: — Вы не дочка ли нашего комдива? — Но, заметив предупредительный взгляд Веры, все понял и, понизив голос, сказал: — Нет, простите, ошибся. — Потом обернулся к Ермолаю: — Вы идете туда, на восток?

— Туда, — за Ермолая ответила Вера, боясь, что растроганный солдатами старик проговорится.

— Туда нельзя! Там, за болотом, фашисты...

— Фашисты? — переспросил Ермолай и сокрушенно покачал головой. — А вы куда ж путь держите?

Кочетов отвел старика в сторону и рассказал, где находятся сейчас гитлеровцы и куда хотят пробиваться красноармейцы.

— ...Вот видишь, дед, какое поганое дело, — с горечью говорил Николай. — Нам на юг, а он, проклятый, все дороги перекрыл. Когда пальнул этот, — Кочетов скосил в сторону Айтаркина глаза, — мы здорово перепугались, думали, что уже и на этой дороге фрицы появились...

— На юг, говоришь? — задумался Ермолай, запустив пальцы в бороду.

Николай с надеждой смотрел на старика.

— Опасно, но можно.

— Можно? — радостно повторил Кочетов и, схватив Ермолая за рукав, потащил к комбату.

Вера пошла за Ермолаем. И каково же было ее удивление, когда она увидела среди военных Аню и Василия. Аня бросилась к Вере.

— Что ты так долго...

— Тише, — обнимая ее, шепнула Вера. — А где рация?

— Там, — качнула головой Аня в сторону густых зарослей.

В этот момент Кочетов докладывал капитану Тарасову о том, что старик может вывести их из окружения. Тарасов усадил Ермолая на разостланный полушубок.

— Рассказывай, дедушка, как? Мы уже пробовали, но везде либо проклятые фашисты, либо непроходимые болота. Фашисты нас все время жмут к Угре, — показал он на извилистую линию реки, — но тогда, наверняка, плен.

— Плен? Нет, командир, есть обход, — и Ермолай показал на юг. — Хотя нам с вами и не по пути, да и они, — кивнул он головой в сторону девушек, — на меня серчать будут, а я вас все же выведу по болотам на Кулезину плешину, так горелый лес называется. А там хоть на все четыре стороны.

— На все четыре стороны? — повторил Тарасов.