Испытательный срок

– Лихо, – зло бросил Зарецкий, и Ира невольно поёжилась. О таких тварях она только в учебниках и читала; приводимые там рекомендации советовали при встрече едва ли не завернуться в саван и ползти на кладбище. – Свалилось, блин, на мою голову…

– Ты его н-не боишься? – шёпотом спросила Ира и боязливо огляделась. Вдруг лихо где-то тут, слушает, потешается, готовится ринуться из тьмы…

– Чего его бояться, – Ярослав выпустил её ладонь и устало отбросил со лба волосы. – Всего лишь нежить. Бояться надо людей.

LII. Не ко времени

Грохотало так, словно Восточно-Европейскую равнину как следует тряхнуло вместе с Москвой, Студенческой улицей и крохотной Максовой кухней. Сделавшийся в последнее время нервным Некрасов, просыпаясь на ходу, примчался разбираться и вместо дымящихся руин обнаружил лениво покачивающуюся на боку кастрюлю колоссальных размеров, о существовании которой он до сих пор не подозревал, и пунцовую до корней волос Олю, очень знакомо прижимающую к губам ладони.

– Прости-и-и, – жалобно простонала она, глядя на ворвавшегося в кухню Макса почему-то с опаской.

Некрасов сообразил, что держит в руке не оформившийся до конца тёмно-синий силовой сгусток, и поспешил расслабить пальцы. Вот уж с кем поведёшься, от того и наберёшься…

– Лечиться надо, – вздохнул он. На столе валялась брошенная тут в незапамятные времена пачка сигарет, и Максу незамедлительно захотелось закурить. – Ты где эту бандуру нашла вообще?

– В шкафу, – Оля проворно подобрала кастрюлю и сунула её в пустую раковину. Громоздившаяся там прежде башня из грязных тарелок куда-то пропала. – Макс, прости, пожалуйста! Правильно ба говорит, что я косорукая…

– Она так говорит? – усомнился Некрасов. Антонина Михайловна не производила впечатления строгой дамы. – Ты б ей позвонила, кстати. Волнуется ведь.

– А я позвонила, – юная ведьма плюхнула полную воды кастрюлю на металлический блин и в нерешительности замерла над плитой. – Тут как – просто повернуть, и всё?

– Ага, – Некрасов смущённо поскрёб голую грудь. Он уже пришёл в себя достаточно, чтобы сообразить, что с очаровательными созданиями лучше разговаривать одетым, умытым и причёсанным – по крайней мере, пока отношения не перешли на должный уровень. – Пойду я зубы почищу, а потом подумаем, что нам с тобой дальше делать.

Подумать следовало. Вчера, а вернее, уже сегодня, когда, предварительно напугав начальника сообщением в зашифрованный чат, Некрасов кое-как припарковал пропылённый внедорожник где-то в районе Сретенки, он уверен был, что злоключениям конец, и уже к утру всё благополучно разрешится. Нужный дом они с Олей отыскали быстро; юная провинциалка больше смотрела по сторонам, чем под ноги, и Максу пару раз пришлось её спасать от чересчур близкого знакомства с тротуарной плиткой. Шеф отпер входную дверь, не дожидаясь, пока Макс позвонит; должно быть, где-то в подъезде натянуты были сигнальные чары. Несмотря на время, не то позднее, не то раннее, Верховский был одет в брюки и рубашку; Максу подумалось, что начальник не так давно вернулся из Управы.

– Или ты предложишь мне достойные объяснения, – сказал Верховский вместо приветствия, пропуская нежданных гостей в просторную прихожую, – или до нового года останешься без премий. Девушка, надеюсь, мой сотрудник не причинил вам неудобств сверх необходимого?

– Ой, это я тут неудобства причиняю, – нимало не смущаясь грозного шефа магконтроля, отмахнулась юная ведьма. – Здрасьте. Меня Оля зовут. А вы – Александр Михайлович, да?

Из кухни на шум выглянула невысокая полная женщина в домашнем платье – должно быть, жена Верховского. Такая простая и наверняка добродушная, совсем не пара шефу, строгому, подтянутому и подчас злоязыкому.

– Саша, что случилось? Работа? – шёпотом спросила она, удивлённо оглядывая гостей. – Сейчас чайник поставлю…

– Не нужно, Марин, отдыхай, – неожиданно мягко сказал шеф и прибавил уже в обычном своём тоне, обращаясь к Максу: – Некрасов, на кухню. Ольга, вы намерены присутствовать при разговоре?

– Конечно! – с жаром сказала Оля, проворно скидывая кроссовки. – Я и рассказывать буду.

На громадном кухонном столе разложены были исписанные от руки бумаги. Прежде чем Макс сумел хотя бы разобрать почерк, Верховский взмахом руки заставил весь ворох собраться в аккуратную стопку и перепорхнуть на подоконник. Затем закрыл за гостями дверь и едва заметно шевельнул пальцами в воздухе; ночная тишина стала чуть плотнее.

– В первую очередь, – шеф жестом приказал гостям сесть, обогнул стол и оперся о полированное дерево кончиками пальцев, угрожающе нависнув над нарушителями спокойствия, – я желаю знать, почему ты в Москве и где твой напарник.

– Подождите, Александр Михайлович, всё по порядку, – Некрасов неуютно поёрзал на мягком стуле, обтянутом золотистым вельветом. Вытащил из кармана ключи, положил на стол между сахарницей и полной конфет вазочкой. – Вот. Машина в соседнем переулке, я вам геолокацию скинул.

Шеф сумрачно воззрился на брелок, не спеша его забирать.

– Некрасов…

– Всё расскажу, – поспешно заверил Макс. – Вы бы присели, а то это надолго…