Испытательный срок

Вместо ответа она указала на пристроенную в стороне от остальной походной амуниции гитару в чехле:

— Играешь, да?

— Да как — играю, — отмахнулся Мишка, — бренчу под песни. Так чего взять?

— Ничего не надо, — Аня потянулась к чехлу и осторожно расстегнула молнию. — Споёшь мне что-нибудь?

— Петь не умею, — Старов растерянно взял у неё гитару. — Голоса нет.

Чайник на кухне противно пискнул. Аня словно бы и не заметила; уселась на диван и приглашающе похлопала по обивке рядом с собой.

— Тогда я буду петь, — лукаво улыбаясь, предложила она. — Сыграй, ну пожалуйста!

Мишка сосредоточенно коснулся струн, подкрутил колки. С прошлого отпуска минул почти год, а в городе браться за гитару его тянуло крайне редко; неудивительно, что инструмент порядком расстроился. Аккорд на пробу, один, другой… Универсальный аккомпанемент почти для любой песни из тех, какие поют у костра, греясь о кружки с чаем и раскачиваясь в такт.

Аня запела, чисто и точно, со знанием дела. Мишка заслушался, механически перебирая один за другим повторяющиеся аккорды. Хотелось подпевать, но Старов точно знал, что ничем хорошим это не кончится: он только испортит мелодию и собьёт настрой. Аня заливисто смеялась, когда путалась в словах, но в конце концов всякий раз находила правильную строчку. Или, может, неправильную — Мишка не вслушивался.

— Круто, — радостно сказала Аня, когда смолк последний аккорд. — Учился где-то?

— В походах и научили, — Старов пожал плечами, праздно перебирая струны.

— А я музыкалку закончила. По фортепиано и по вокалу. Папе некуда было меня деть, — хихикнула она. — Давай ещё что-нибудь?

Мишка послушно заиграл; Аня легко поймала мелодию и принялась подпевать — одну песню, другую, третью… Они просидели так, пока кто-то отчётливо не застучал в стенку. Аня тут же смолкла, уткнулась лбом Мишке в плечо и затряслась от беззвучного смеха. Старов виновато прижал струны: цифры на часах подбирались к полуночи.

— Похоже, хватит на сегодня, — вздохнул он, отставляя гитару в сторону. — У тебя здорово получается.

— У нас, — поправила Аня. Она поёрзала на диване и как-то вдруг оказалась совсем близко; Мишка обнял её, стараясь держать себя в руках.

— Ты чаю хотела, — зачем-то напомнил он, касаясь губами пахнущих цветами волос.

— Фиг с ним, — Аня дразняще поцеловала его в заросший короткой щетиной подбородок. — Завтра нальёшь мне чаю… Утром…

Возмущённо загудела струнами соскользнувшая на пол гитара. Аня тихо смеялась, ероша Мишке волосы; она совсем другая, не такая, как те, что были до неё. Мысль о её грозном отце мелькнула и пропала; он всё равно где-то не в Москве, а Аня — здесь, рядом, счастливо улыбается и так охотно отвечает на поцелуи. Какое уж тут здравомыслие…

— Странно, — всё ещё тяжело дыша, она положила голову Мишке на грудь. — Сколько в одном здании работаем — и не знали друг друга до сих пор…

— Теперь знаем, — он привлёк её к себе, не в силах что-то соображать. Аня, серебристо смеясь, поцеловала его.

— Не уходи на кухню, ладно?

— Ладно, — бездумно повторил Мишка. Какая ещё кухня?..

Застрявшая на часах дата наконец сменилась. В ванной весело шумела вода; Аня, кажется, что-то напевала себе под нос. Мишка подобрал её небрежно брошенную блузку и аккуратно повесил на спинку стула. Может, он и не пара дочери всемогущего Сафонова. Может, оба они ещё пожалеют, но это будет потом… Диван натужно скрипнул сочленениями: его давно уже не разбирали за ненадобностью. Мишка вытащил из шкафа ещё одну подушку из хозяйских запасов, бросил на расстеленную простыню. Будь что будет.

Ему ли, в конце концов, бояться трудностей?

XLIX. Крайний случай

Ночь выдалась ясной. В лишённое стёкол окно виднелось полное звёзд небо, клочок затопленного темнотой города — ведь города? — и опустевший двор. Ира попробовала высунуться в проём, хотя бы чтобы поточнее оценить высоту до земли, но не сумела: невидимые прочные чары надёжно преграждали ей путь на волю. Казавшаяся соблазнительной идея выпотрошить сундук, соорудить из хранящихся там простынь подобие верёвки и попробовать спуститься завяла в зародыше.

Что ещё? Продолжать уговаривать горничную? Попытаться слинять по дороге к разлому? Удрать уже на другой стороне и поскорее сдаться на милость магбезопасности вместе с милейшим нанимателем? Что-то не верится, что Георгий Иванович не предусмотрел подобных подлянок, да и как бы ей самой при таком раскладе не впаяли серьёзную статью! Удовлетворяя жгучую жажду действия, Ира прошлась по комнатушке, в сотый раз откинула крышку сундука и оглядела его разворошённое содержимое. Ничего путного там, само собой, не появилось, зато от предпринятого усилия опасно закружилась голова. Пришлось сесть на кровать и спрятать лицо в ладони, унимая некстати проснувшуюся боль. Навязчиво давила на шею цепочка; Ира раздражённо вытянула её из-под высокого ворота рубахи.

— Ну помоги же, — тихо и зло прошептала она, катая между пальцами гладкий камешек. — Ты обещал!