Исследование Апокалипсиса

Описания внешности Христа в Апокалипсисе резко отличаются от тех, которые мы найдем в других книгах Нового Завета. Он с самого начала предстает в весьма грозном облике, чтобы вызывать не любовь, а страх и трепет. Уже в седьмом стихе I главы автор Откровения обещает, что «возрыдают пред Ним все племена земные». Его глаза отнюдь не кроткие и полные прощения и милосердия, а «как пламень огненный» (1:14), ноги «подобны халколивану (драгоценный металлический сплав с огненно-красным или золотисто-желтым блеском. — Ю. А.

), как раскаленные в печи» и голос Его как шум вод многих» (1:15), из «уст Его выходил острый с обеих сторон меч» (1:16). Неудивительно, что когда Иоанн богослов увидел Христа, «то пал к ногам Его, как мертвый» (1:17). Последний, понимал, что смертельно напугал своего апостола, а поэтому сделал вполне человеческий жест, положив на него руку и сказав: «не бойся» (1:17). Итак, Иисуса не узнало не какое-нибудь постороннее лицо или случайный знакомый, а один из самых преданных и близких учеников. Спаситель сказал «не бойся» потому, что Иоанну было чего бояться. Строго говоря, агрессивным Откровение является с самого начала; хотя первые его пять глав и назвал «нестрашными», они таковыми являются лишь условно: в них насилия и угроз насилием просто меньше, чем в главах с шестой по девятнадцатую.

Тем не менее Христос — это эталон, модель совершенного человека, к которому должны стремиться люди и к которому они долго шли. Именно такой образ Христа — любящего, справедливого, прощающего, милосердного, спасающего — не способен уничтожить никакой Апокалипсис, поскольку он порожден жгучей потребностью человека в любви, справедливости, прощении, милосердии, спасении. Поэтому этот образ ею беспрерывно поддерживается, и воссоздается. На протяжении веков он активно способствовал формированию современной цивилизации и культуры, основ государственности, норм морали и права, регулирующих повседневные отношения людей, он помогает противостоять дикости, варварству, тоталитарному насилию.

Отношения между Христом и человеком носят двойственный характер. С одной стороны, между ними существует интимная и достаточно существенная близость, но с другой — человек сокрыт от него своей изначальной и имманентной греховностью, хотя мессия и пожертвовал ради него своей жизнью. Поэтому возникают сомнения в том, искуплены все-таки грехи этой жертвой или нет, а поэтому нет оснований для фамильярного и обыденного общения с божеством. Христианство в полной мере сохраняет свой серьезный и даже трагический характер, что в той или иной мере присуще вообще религии, но особенной этой. Она дает почувствовать всю горечь бытия и враждебность мира, вселяя в отношения к конечным земным целям крайние скепсис и разочарование, постоянно держа личность на известном удалении от богов. Христос, хотя и является солнечным богом, тем не менее совсем не похож на своих античных предшественников, которые с явным удовольствием и заинтересованностью принимали самое активное участие в делах жителей земли — они были, так сказать, повседневными богами.

Христос безмерно близок христианину, христианин вполне может ощутить и вкусить спасающую его близость к спасителю, но он и безмерно далек от него своей неземной чистотой и абсолютной безгрешностью, своим недосягаемым совершенством, наконец, своим бессмертием. Иными словами, человек отчужден от Христа, наверное, еще и по той причине, что христианство нарушило то мифологическое равновесие, которое существовало между людьми и дохристианскими богами. Те, хотя и считались бессмертными, но тем не менее иногда становились жертвами своих более могущественных противников. Христос тоже был убит, но лишь тогда, когда был человеком, и его гибель была всем понятна, естественна. Став же богом, причем, согласно Апокалипсису, весьма грозным, он стал совсем неуязвим, заняв место одесную творца-отца. Сатана ему совсем не страшен: этот наивный персонаж был просто смешон, когда предлагал будущему небесному властителю жалкие земные блага, а в Откровении он ничтожен.