Истины. Будущее Америки в первую очередь

Основная логика этих правил заключается в том, что мы как страна не хотим, чтобы аполитичный карьерный сотрудник FDA, чья ежедневная работа заключается в принятии решения о рисках безопасности исследуемого лекарства, был подвержен репрессиям со стороны президента, который не согласен с этим сотрудником по вопросам, скажем, контроля над оружием или абортов. Оправдание защиты госслужащих состоит в том, что технократы не должны зависеть от превратностей политики или темперамента политиков, которые приходят и уходят. Это приводит к принятию некачественных технических решений, снижению стабильности регулируемой частной промышленности и уменьшению доверия к бюрократическому опыту — так утверждается.

Но вот в чем проблема: во имя защиты технических специалистов от политических преследований мы случайно создали совершенно новый класс политически неподотчетных бюрократов, которых нельзя уволить даже за то, что они не справляются с работой, для которой их наняли.

Предположим, что президент был избран после того, как дал предвыборное обещание ускорить процесс рассмотрения новых лекарств с целью снижения стоимости рецептурных препаратов за счет усиления конкуренции. Если есть карьерный сотрудник FDA, не согласный с этой политикой и продолжающий рассматривать заявки на разработку лекарств в прежнем медленном темпе, президент должен иметь возможность уволить его. Но он не может. И что еще более удивительно, комиссар FDA тоже не может. Правила государственной службы защищают такого сотрудника от увольнения только «по причине», что включает в себя только самые вопиющие и зачастую незаконные действия, такие как кража государственного имущества или появление на работе в состоянии алкогольного опьянения.

В двух словах, это теневое правительство — миллионы бюрократов, которые никогда не избирались на свои должности и обладают гораздо большей политической властью, чем большинство избранных представителей.

Защитники статус-кво могут возразить, что решение бюрократа из FDA рассматривать заявки на исследования лекарств медленнее — более «тщательно» — вовсе не политическое, а техническое решение. В этом и заключается суть спора: большинство решений, принимаемых правительством, по своей сути являются политическими, в то время как решения, принимаемые бюрократией, маскируются под маской технократии. Описание того или иного научного риска или медицинской пользы не является политическим решением, но решение о том, как соотнести эти риски друг с другом, или взвесить затраты и выгоды от дополнительного года на оценку риска по сравнению с общесистемным увеличением стоимости рецептурных препаратов как следствие, — это решение, основанное на ценностях. Решение государственного субъекта о том, стоит ли отдавать предпочтение скорости и стоимости, а не снижению небольшого риска, является политическим решением.

Хорошо это или плохо, но наша нация была основана на идее, что эти политические решения в конечном итоге принадлежат гражданам нашей страны и лидерам, которых мы избираем, чтобы они представляли нас. Именно это делает Америку великой. Это то, что делает Америку самой собой.

Но Америка больше не является самой собой. Около четырех миллионов федеральных бюрократов не только избегают всех форм политической подотчетности, но и игнорируют политическую волю избирателей. То, как эти агентства устроены сегодня, также нарушает принцип разделения властей, закрепленный в нашей Конституции.

Есть соблазн рассматривать весь проект «глубинного государства» — класс политически неизбираемых, несменяемых бюрократов, определяющих важнейшие направления государственной политики, — как пагубный по своим намерениям. Бюрократы-управленцы, запертые на задворках уродливых правительственных зданий, пишущие ограничительные постановления и делающие это безнаказанно и безотчетно перед обществом, естественно, вызывают гневную реакцию у тех из нас, кто видит, как все на самом деле работает.

Но этот гнев рискует затуманить нашу проницательность. Дело не в том, что бюрократы подрывают демократическую волю народа через его избранных представителей, потому что они хотят нас надуть. Настоящей мотивацией большинства бюрократов является благосклонность элиты — их решения могут спасти нас от неудачных решений, которые может принять обычная голосующая публика.

Под это описание подходят многие нормативные акты, касающиеся изменения климата — как через регулирующие органы государства, так и с черного хода в частном секторе. Избиратели не поддерживают требование к государственным компаниям раскрывать на сайте информацию о том, сколько CO₂ они выбрасывают в атмосферу, и именно поэтому люди, которых они избрали, никогда не кодифицировали это в законе.