Истории чудовищ (Вторая половина)

Мы разве не об этом изначально заговорили?

— Да…

Ханэкава состроила расстроенную мину.

Это действительно провал.

— Я тогда сказала, что, по правде говоря, просто отвлекаюсь тобой, Арараги-кун.

— Нет, в этом ничего такого…

— Пообещаешь, что никому не скажешь?

Лучше не говорить.

Со мной ты встретилась случайно, и говорить не нужно, если хочешь, на самом деле лучше только отвлекаться с моей помощью.

Однако старающейся быть в хороших отношениях со всеми, старающейся быть со всеми правильной, старающейся со всеми быть честной — Ханэкаве Цубасе необходимо объяснить мне о повязке у неё на лице.

Хоть и не должна рассказывать.

Хоть я и не достоин услышать.

— Обе… щаю.

— Этим утром отец ударил меня, — коротко сказала она и улыбнулась.

Застенчивая улыбка, словно она стесняется.

Обычная.

В итоге я как всегда всё осознал несколько позже, но, похоже, для Ханэкавы Цубасы это стало последней соломинкой. Не то, что ударил отец, — то, что рассказала это мне.

То, что мне стало известно.

Это ли не стресс.

— Ударил… это же…

Но тогда я не осознал.

Просто удивился.

Нет, лучше сказать, испугался.

Я не думал, что отец ударит свою дочь. Нет, я даже представить себе такого не мог. Думал, такое только в фильмах или сериалах бывает. В таком деле родство и семейные обстоятельства не должны играть какой-то роли.

Я посмотрел Ханэкаве в лицо.

Левая половина закрыта.

Тесные отношения — это же не раны ставить…

— Так нельзя!..

Страдает от разлада и искажения в семье.

Сама беда не в этом.

Всё довольно сложно — так же, как не стоит разделять людей по рождению и воспитанию, не нужно сочувствовать этим людям или наоборот завидовать. Даже если обстоятельства легко понятны и легко заметны, никакое это не несчастье, скорее всего.

Нельзя бить.

Ханэкава объяснила причину.

Почему её ударили.

Я как третья сторона не особо-то убедителен — всё-таки понимаю, что не стоит соваться в чужой монастырь. Убедителен я или нет, с моими эмоциями это не связано.

В общем, как и в школе бывало.

Ханэкава всегда старается быть правильной и из-за этого часто конфликтует с кем-то — только на этот раз её противником оказался отец.

И он ответил кулаком.

— Семья без любви, да?

— Наверное, даже слишком… или всё-таки мне стоило попробовать пойти на компромисс. С трудом выдержать баланс. Если так, то я плохо поступила. Вот, всё-таки подумай, Арараги-кун. Если тебе сорок лет, стал бы ты слушать, что тебе говорит незнакомая семнадцатилетка? Если злишься и раздражён, это ведь нормально?

— Однако!

Незнакомая семнадцатилетка?

Это что.

Почему именно так?

Может, и не связаны родством, но тем не менее, раз с трёх лет живёте в одном доме, разве это уже не семья?

— С насилием не поделаешь?.. Как ты можешь говорить такое? Это ты не должна прощать…

— М-можно ведь. Один раз.

Я моментально вскипел.

Не знаю, почему — боюсь, я зол на то, что моя спасительница Ханэкава так страдает. Однако моя ярость настигла только Ханэкаву. Ханэкава попыталась прийти к какому-то компромиссу, просто сухие резонные аргументы.

Аргумент ранит человека.

Всегда.

«Один раз можно», что?

Нельзя такое говорить.

Противниками и друзья, и учителя бывали, это плохо, и прямо говоря, не стоит так делать, но таков стиль Ханэкавы Цубасы. Поэтому, прямо говоря, это плохо и не стоит так делать с родителем, если в результате выходит, что тебя бьют — только в этом Ханэкава всё равно остаётся Ханэкавой Цубасой.

Тем не менее.

Я должен был сказать.

Один раз можно ведь…

Эти слова отрицание своей жизни.

Отрицание самой себя.

— Ты пообещал, Арараги-кун. И никому не скажешь.

Ни в школе.

Ни в полиции.

Нет, самой Ханэкаве…

Я не поднимал снова эту тему.

— Н-но такое обещание…

— Пожалуйста, Арараги-кун, — сказала Ханэкава.

Наверное, подумала, что для обещания этого недостаточно, и склонила голову.

— Пожалуйста, не говори никому. Если будешь молчать, я сделаю, что угодно.

— …

— Прошу.

— Ага, хорошо…

Только и смог выдавить я, прижатый к стенке.

Просить за такую нелепость — выпрашивает такую нелепость, я не мог не уступить.

Потому что отказала.

Отказала, и я не могу посодействовать.

Человек сам себя спасает…

— Но сходи в больницу. Ты сама себе наложила повязку? Признаю, довольно умело, но выглядит не особо.

— Хм… Хорошо. Всё равно на Золотой неделе нечего делать, можно и доктору показаться. Я ещё ни разу страховым полисом не пользовалась.

— Если что-нибудь случится, звони мне. Что бы я ни делал, где бы я ни был, я помогу тебе.

— Аха-ха, как мило, — улыбнулась Ханэкава своей обычной улыбкой. — Что что-нибудь?

— Ну, вообще…

— Да, хорошо, Арараги-кун.

А затем добавила:

— Если что-нибудь случится, я сразу же позвоню. Смс тоже можно? — сказала она.

Сказала, но…

В итоге за Золотую неделю мне на телефон ни разу не пришло уведомление об смс от Ханэкавы.

Быть рядом в нужное время… Однако.

Я тогда совершенно не нужен был Ханэкаве, моей спасительнице — просто хотела побыть с кем-то, кто бы помог забыться, кто бы позлился — хоть и не нужен был, но я бесцеремонно был рядом.

Нужно было кошке.

Кошка.

Странность с соответствующей причиной.