Истории надежды

Чеслав Мордович, заключенный 84216, сбежал из Освенцима-Биркенау вместе с другим заключенным, Арноштом Розином, 27 мая 1944 года. Они пробрались в Словакию, где встретились еще с двумя молодыми людьми, Рудольфом Врбой и Альфредом Ветцлером, совершившими побег в апреле 1944 года. Врба и Ветцлер составили отчет для Словацкого еврейского совета о роли Освенцима-Биркенау как лагеря смерти. Мордович и Розин не только подтвердили данную информацию, но и добавили ужасающие подробности о доставке из Венгрии в Биркенау 100 000 мужчин, женщин и детей еврейской национальности, большую часть которых немедленно отправили в газовые камеры. Эти отчеты были впоследствии озаглавлены «Протоколы Освенцима».

Документ был тайно переправлен в Швейцарию и Ватикан, сообщалось в «Нью-Йорк таймс» и на Би-би-си в Лондоне.

а затем попал также в Соединенные Штаты. О нем

Благодаря этому документу под давлением общественного мнения венгерское правительство в июле 1944-го прекратило депортацию своих еврейских граждан, однако к этому времени было уже депортировано приблизительно 430 000 проживающих в Венгрии евреев, мужчин, женщин и детей.

В августе 1944-го произошло Словацкое восстание, когда борцы сопротивления безуспешно пытались изгнать немецкие войска, оккупировавшие Словакию. Мордовича схватили и вернули в Освенцим-Биркенау. По пути в Польшу он пытался сгрызть с руки выбитый номер. Он знал, что наказанием за побег будет публичная казнь, служащая средством устрашения для остальных. Всем узникам Освенцима-Биркенау на левой руке выбивали цифры, и когда ему должны были бы нанести номер или осмотреть при отборе, его номер заметили бы.

Лале слышал про Мордовича. Как только тот прибыл в лагерь, Лале еще с двумя заключенными из Словакии пошел повидаться с ним. Мордович рассказывает незатейливую историю о том, как Лале переделывает нанесенный ему ранее номер в цветок. А Лале рассказал о молодом человеке с инфицированной, очень неприятной раной на руке, сквозь которую можно было еще различить цифры. Лале рассказал мне, какое мужество проявил Мордович, когда Лале наносил цветок на его искромсанную воспаленную кожу. Для Мордовича это был цветок, для Лале — символ любви, роза, а не просто какой-то цветок.

Благодаря действиям Лале Мордовича не узнали в Биркенау, и он пережил Холокост. Они с Лале встретились после войны в Братиславе, в Словакии. Потом Лале переехал в Австралию, а Мордович — в Канаду.

Я рассказываю эту историю, потому что Лале очень гордился тем, что знал и чем-то помог одному из четырех смельчаков, совершивших побег из Освенцима-Биркенау и имевших мужество написать о том, что им пришлось увидеть и испытать, сумевших убедить Словацкий еврейский совет в достоверности отчета. А эта организация, в свою очередь, пошла на риск и тайно переправила документ в нейтральную Швейцарию. Хотя я много, много раз слышала эту историю из уст Лале, но смогла изложить ее, лишь получив подтверждение из Канады.

Когда я размышляю о Лале и своем прадеде, то не могу обнаружить между двумя мужчинами ни единой сходной черты. Прадед был ростом больше шести футов — крепкий мужчина даже в свои восемьдесят с лишним лет. Когда я познакомилась с Лале, ему было восемьдесят семь. Ростом не больше пяти с половиной футов, того и гляди ветром сдует. Пару раз, посещая его, я находила его всего в синяках. Это пёсики на прогулке сильно тянули за поводок, и он падал. У него была просвечивающая кожа, на синяки он не обращал внимания, не позволяя мне полечить его. Лале часто смеялся, у него сверкали глаза, и он неизменно флиртовал с любой встреченной женщиной. Мой прадед был сдержанным, задумчивым, тщательно выбирал слова. Не помню, чтобы он когда-нибудь смеялся. Лале, рассказывая, говорил много и сбивчиво, перескакивал с одной фразы на другую. Можно было провести с ним несколько часов и не узнать ничего нового. Просто он любил поболтать. У нас получилась хорошая команда, я любила слушать. Единственное, что связывало этих мужчин, — я сама и мое пристрастие к времяпрепровождению с пожилыми людьми, которым я была признательна за то, что делились со мной своим жизненным опытом.

3

Как слушать

Интересно, что на английском слова «listen» (слушать) и «silent» (молчащий) состоят из одних и тех же букв.

Самая главная проблема коммуникации заключается в том, что мы слушаем не для того, чтобы понять, а для того, чтобы ответить.