Рассказывают, что когда победоносный и счастливый государь, равный Александру, [получил] известие о приходе шайки насильников, все махрамы: глава, полная высоких планов, «любящий государя и министра», сердце чистое от всего прочего, Ходжа Инсаф, дальновидный, благочестивый махрам запретного места уважаемых людей, Ходжа Ульфет, «великий ходжа», остроумный, сокровищница идей, Баки кушбеги, добродетельный Хаким-бек, хранитель печати, твердый характером Багрин дастурханчи, Я'куб кутваль[120]
, стойкий нравом Таш Мухаммед шукурчи [зонтиконосец], Абулкасим-бек, Аллабирды дастурханчи, Тагма-бек, Фархад-бек, Шугай-бек и прочие рабы, /102 б/ [как и] отряд калмыков, — все расположились под деревом, подле которого был первый запертый проход из запретного гарема, так что махрамы ходили [во дворце] до этого [лишь] места[121]. Они стали советоваться [о создавшемся положении] и сразу впали в сомнение и нерешительность, а так как (по арабскому выражению) «терпение есть ключ к избавлению от горя», — «То теперь посмотрим, — говорили они, — что будет делать эта шайка и какие намерения она имеет». Но Багрин-бий в тот день, проявив энергию и мужество, выступил вперед, сорвал со своей головы чалму, ударил ею о землю и сказал: «Неужели я действительно услышал [здесь такие слова]? Это сборище, сатанинским наваждением сорвавшись с места [и оказавшись здесь], возымело в сердце преступные намерения! Если вы не выкажете перед ними своего превосходства и будете медлить и проявлять нерешительность, то все вы завтра же выпьете напиток мученичества!» И действительно, благодаря усилию этого мужественного и неустрашимого, как лев, человека, его слова /103 а/ подействовали, а иначе, кто бы оказался [тем] другом, который смог бы этим тремстам жестоким кенегесам дать отпор и проявить [по отношению к ним] строгость?Стихи:
Когда услышал [это] его величество государь,Что они (махрамы) имеют неправильное мнение,Он загремел и загрохотал, как [грозовое] облакоИ с силою запер могучей рукой двери.По приказанию того добронравного государяСудьба вписала в тетрадь жизни врагов предопределенное им.Когда приблизилось время намаз-и хуфтана[122]
и население совершило эти молитвы, Ибрагим аталык и Ходжа Кули диванбеги, несмотря на то, что они были отпущены его величеством из столицы, не соблюдая [в таких случаях] обычаев и традиций царей, вернулись без разрешения в город. Ходжа Кули диванбеги же был хитрец и фальшивый человек; в мыслях у него были [только] свои личные дела. /103 б/ Когда аталык прибыл на Регистан и приблизился к высочайшему дворцу, он крикнул: «Откройте счастливые ворота, потому что я прибыл по служебному делу его величества, посоветоваться о государственных делах!» Умный привратник[123], ученый Хаджи, крикнул ему из-за ворот: «Этот дворец очень крепко заперт, вроде сердца людей с достоинством, которые ни одному человеку не обнаружат свои тайны. Ключ от ворот в кармане его величества государя». Аталык выказал неудовольствие[124]. /104 а/ Однако тупчибаши не двинулся с места и, не отступив от своего слова, не открыл ворота. Один из мятежных людей предложил подложить под ворота дрова и зажечь. Хаджи, услышав это, отдал приказ стрелять [по злоумышленникам] из драконоподобных ружей, пышущих огнем, подставив для сего фитили, подобные языкам [смертоносной] ехидны. И вместе с тем он послал дворцовых привратников [доложить Абулфейз-хану], что если последует его повеление, он сожжет этих подлых людей молнией ружей, как сухую солому. Посланные подошли к воротам [дворца], которые были заперты, и не могли через них войти к хану и получить ответ. Обратились к великому мехтеру, /104 б/ [как быть]. Умный [мехтер] ответил: «Это [все] дело нелегкое и я не могу [лично] от себя [по этому вопросу что-либо вам] ответить». Так как его смертный час еще не настал, то ему было предопределено судьбою то, что он не стал выявлять смятения, [царившего в арке]. Посланные за ружьями [ничего] не знавшие мулозимы услышали, что когда Ибрагим [аталык] узнал, что [во дворе] взялись за ружья, он поневоле вернулся [от арка] на суфу Паенде аталыка, которая была по соседству с высоким арком[125]. В ту ночь его ханским величеством было получено известие, что тот, лишенный света зрения, с помраченной головой [Ибрагим аталык], достигнув [высочайшего] двора, стремился открыть [ворота], что у этого злодея все сердце охвачено преступными мыслями. Султан кушбеги, выйдя из внутренней части [дворца], захотел, чтобы [перед ним] открыли ворота [для выхода ему в город], однако тупчибаши не согласился на это и, накинув на шею плащ, завернул руку в платье получения [благодатных даров] /105 а/ и, возложив упование на Аллаха, успокоился на этом.