История Англии

8. Из Ганновера прибыл чужестранный монарх. Болингброк, которого этот новый король даже не захотел принять, осмотрительно сбежал во Францию. Отныне он жил вдалеке от дел, то в Шанталу, близ Амбуаза, то в Англии, куда его преемники, сочтя своего бывшего противника неопасным, вскоре позволили ему вернуться. Отдаленный от совета, он стал распространять свою доктрину посредством политических сочинений, одно из которых, «Король-патриот», стало знаменито, потому что вдохновило действия Георга III и доктрину Дизраэли. Болингброк там защищает обновленный торизм. Он пытается освободить свою партию от устарелых идей: от божественного права, от непротивления, но утверждает, что правительство сильного короля, опирающееся на народные массы, может быть более благоприятным для этих масс, нежели правительство парламентской олигархии. Что принесли английскому народу крупные представители вигов? «Голландские финансы, венецианское правительство и враждебность Франции», — позже ответит довольно несправедливо Дизраэли. Примерно то же самое утверждал и Болингброк. Еще больше, чем своими трезвыми сочинениями, он замечателен тем, что сыграл в XVIII в. роль духовного посредника между Францией и Англией. Именно у него молодой Вольтер встретит Поупа, Свифта и познакомится с общественными установлениями Англии, которые благодаря победам Мальборо завоевали тогда в Европе такой престиж.

Шарль Дагар. Портрет Генри Сент-Джона, виконта Болингброка. 1678

III. Время Уолпола

1. Сама посредственность первых ганноверских королей придает им историческую значимость. Она заканчивает превращение британской монархии в парламентскую. Корона на голове этих королей-чужестранцев перестанет более чем на век быть предметом растроганного почитания. Отныне говорить о божественном праве стало просто нелепо. Конечно, Георг I был правнуком Якова I, но в момент его восшествия на престол у некоторых других принцев было бы больше прав, чем у него, на корону Англии, если бы Акт об устроении не предоставил парламенту возможность выбора из членов королевской семьи. Так что царствовал он лишь по свободному согласию нации. От английского происхождения в этом немце не осталось никаких следов. И если бы ему пришлось выбирать между Английским королевством и Ганноверским курфюрстшеством, он предпочел бы второе. Он любил свою маленькую ганноверскую столицу, свой маленький Версаль (который назывался Херренхаузен), свою маленькую армию. Однако воспоминания о Ганновере наверняка портила ему супружеская трагедия. Он развелся со своей женой Софией-Доротеей из-за ее измены со шведом Кёнигсмарком, который, по слухам, был задушен и погребен под паркетом замка. После этой драмы принцесса стала государственной узницей. Георг I утешился с любовницами, которые восполняли тяжеловесность своего ума мощью прелестей. Ему годилась любая женщина, лишь бы была покладиста и дородна. Так что те, кто надеялся понравиться ему, откармливали себя как можно лучше. Ганноверский народ терпел их, потому что они недорого обходились казне. В Англии гарем, прибывший с новым королем, скорее развлек, чем шокировал. Одна из этих женщин была очень худой, другая просто необъятной. Их так и прозвали: Мачта с Призом и Слониха. В глазах немецкой свиты Георга I Англия была всего лишь страной, где следовало обогащаться. Об одной из фавориток Уолпол сказал, что она продала бы честь короля тому, кто дал бы за нее на шиллинг больше. Никто в этой свите не знал английского, и единственным общим языком между двором и министрами была латынь. «Mentiris impudentissime!»

(«Бесстыжий лжец!», искаж. лат.) — слышались крики в галереях дворца. Согласие нации на этот фарс может удивлять. Чудо сделали возможным виги, потому что им был нужен этот ганноверец. Если бы не он, у них было бы лишь королевство без короля, а без них он был бы всего лишь королем без королевства. Георг I представлял собой довольно нелепую условность, но от этой общепринятой условности зависел мир внутри страны.

Неизвестный художник. Портрет короля Англии Георга I. XVIII в.