История Англии

1. Какими бы мудрыми ни были государственные мужи, скорее не они управляют делами, а наоборот. Питт, которому, как и его отцу, было суждено стать великим министром войны, ничего так не желал, как мира. Будучи превосходным финансистом, он больше интересовался своими бюджетами, чем войсками. Начало его деятельности на посту премьер-министра стало для Англии временем коммерческого процветания. С 1784 по 1793 г. он увеличил английский экспорт с 10 млн фунтов до 18 млн. В 1783 г. котировка трехпроцентных ценных бумаг составляла всего 74, а в 1792 г. она поднялась уже выше 96. В тот же период Питт пытался склонить своих друзей-тори к более великодушной политике. Если бы это зависело только от него, католики и нонконформисты были бы освобождены от устарелых положений Закона о присяге (Test Act)

. Он добился частичных послаблений в их пользу, но стоило ему попытаться пойти дальше, как он натолкнулся на сопротивление англиканских епископов. Когда в 1701 г. Питт объединил Ирландию с Великобританией и образовал Объединенное Королевство Великобритании и Ирландии, он опять захотел предоставить эмансипацию ирландским католикам и позволить им заседать в Вестминстере, но, к несчастью, не смог убедить ни своего государя, ни свою партию, и представлять Ирландию в насмешку над всякой справедливостью и осторожностью продолжило протестантское меньшинство. Но в то время из-за антиякобинской реакции в английском парламенте воцарились умонастроения, враждебные любой реформе.

2. Французская революция с первых же своих шагов была непонятна англичанам. Они не предвидели ее ярости, потому что ее природа и причины были им неизвестны. Между земельной аристократией и фермерами, между двором и купцами Сити в Англии еще не сформировались те мощные потоки ненависти, которые привлекают к себе замкнутые касты. Конечно, неравенство тут было большим, но для таланта открывались карьерные возможности, а законы одинаково применялись ко всем. С 1789 по 1792 г. англичане искренне полагали, что французы собрались без особых потрясений обзавестись такими же установлениями, как в Великобритании. Узнав о взятии Бастилии, Фокс сказал: «Вот важнейшее и счастливейшее событие мировой истории». Многие философы, ученые и писатели думали так же, как он. Сам Питт сначала отказывался определенно выступить против Французской революции, как это делали монархи континента. Даже наоборот, возможно, он ей благоприятствовал. Он предчувствовал в 1789 г., как предчувствовала вся торийская Англия, что соперничающая держава будет ослаблена внутренними разногласиями, но что она выйдет из этой бури обновленной. Бёрк думал и писал, что военные способности Франции будут надолго подорваны. Это было всего за несколько месяцев до Вальми[41]

и за несколько лет до Бонапарта. В 1792 г. Питт сократил английский флот на 2 тыс. моряков и добавил: «Наверняка в истории этой страны никогда не было времени, когда ситуация в Европе позволяла бы больше надеяться на пятнадцать лет мира, нежели настоящий момент». Пророчества опасны для пророков.

Джон Хоппнер. Уильям Питт-младший. После 1806

3. Казнь Людовика XVI и оккупация Бельгии превратили этот благожелательный оптимизм в открытую враждебность. С начала террора все симпатии правящих классов Англии обращены к павшей монархии и к европейским державам, которые воюют с Французской революцией. Симпатизируют Франции только радикальные республиканцы, такие как Пейн, и маленькое ядро вигов-реформистов, которые группируются вокруг Фокса, Шеридана и Грея. Сам Бёрк в то время питает к Французской революции такую ненависть, которая временами доходит чуть не до наваждения. Эту позицию правящих классов еще можно легко объяснить отвращением и страхом. Но позиция народа удивляет. Почему заразительные идеи революции так медленно завоевывают английских рабочих и крестьян?