История эмоций

Писатель Роберт Музиль, внимательно наблюдавший за работами Вильгельма Вундта, Уильяма Джеймса, Уолтера Кеннона и других в области экспериментальной психологии, даже выразил мнение, что чувства представляют собой непрерывный поток, который нельзя остановить, нельзя «рассмотреть под увеличительным стеклом»; то есть чем более пристально мы наблюдаем их, тем меньше знаем, что именно мы чувствуем. Внимание к чувству уже изменяет его[714]

.

6. Как представления о структуре общества стали представлениями о структуре мозга

Насыщенная эмпирическим материалом, в праксеологических и всяких прочих водах мытая история изучения эмоций в лабораториях – это замечательно. Если этот вид истории науки найдет себе больше сторонников, то появится надежда, что она сумеет в подробностях выяснить и генеалогию тех пространственных представлений, которыми сегодня руководствуются исследователи мозга в своей практической работе с материалом[715]

. Два примера показывают, насколько оценочны эти пространственные представления, опирающиеся на сформированные культурой понятия «наверху» и «внизу», «справа» и «слева». Один из наиболее влиятельных нейроанатомов конца XIX века Джон Хьюлингс Джексон (1835–1911) был уверен, что за когнитивные функции отвечают зоны мозга, расположенные в верхней его части, прежде всего в лобной коре, а эмоциональными ведают те, что расположены в нижней части. Назвать эту схему Джексона «метафорической» – это еще ничего не объяснить. Возможно, на его (якобы объективный) подход к исследованию мозга оказали глубокое воздействие представления об иерархическом порядке, существовавшие в тогдашнем обществе: так, он считал, что наверху, в коре, располагается «правительство», куда входят способнейшие мужи из населения, а ниже, в подкорковых областях, располагаются народные массы. Психические заболевания, вызванные мозговыми патологиями, такие как шизофрения, казались Джексону не чем иным, как вышедшей из-под контроля классовой борьбой или анархией, при которой свергнута естественная иерархия верха и низа:

Высшие нервные структуры, развившиеся из низших, удерживают в подчиненном положении эти низшие, точно так же как правительство, развившееся из нации, контролирует эту нацию и правит ею. Если это – процесс эволюции, то обратный процесс распада есть не только «снятие» верхов, но в то же самое время «отпускание» низов. Если бы руководящий орган этой страны был внезапно ликвидирован, у нас были бы две причины для скорби: 1) мы лишились бы услуг выдающихся людей; и 2) анархия оставшегося без контроля народа[716]

.

«Выдающиеся люди» и «оставшийся без контроля народ», или, как уже и гораздо раньше говорили, «власть» и «влечение» (Trieb), «рай» и «ад», – это лишь некоторые из тех языковых образов, что окрыляли, да и по сей день еще окрыляют воображение медиков и психологов, описывающих головной мозг человека. Так, в 1996 году исследователь мозга Джозеф Леду писал: «Традиционно структуры, занимающиеся обработкой сенсорных данных и расположенные ниже коры, рассматриваются как рабы, чей хозяин – кортекс»[717].