История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

Такое же положение было и в Наркомпочтеле. Эсеро-меньшевистский Центральный комитет союза почтово-телеграфных служащих возглавил саботаж в министерстве. По его инициативе была создана «деловая» тройка по руководству министерством из чиновников-монархистов. Чтобы сломить саботаж почтовиков, из Кронштадта были вызваны матросы телеграфисты. Овладев телеграфом, матросы к середине ноября выгнали саботажников из министерства.

В министерстве труда саботаж возглавлялся меньшевиками. В Мраморном дворце, где помещалось министерство труда, было совершенно пусто — столы все заперты, чиновников нет. По коридорам, как тени, ходили князья — сыновья Константина Константиновича. При Скобелеве и Гвоздеве они оставались хозяевами дворца. Спустя несколько дней после Октябрьской революции князей выгнали, ибо они начали растаскивать ценности дворца. Чиновники-гвоздёвцы не отставали от них, они украли кассу и отчётность. Несмотря на саботаж, комиссариат взялся за осуществление социального страхования и рабочего контроля. В Народный комиссариат труда были направлены рабочие петроградских заводов.

Одной из важнейших задач советской власти было создание революционного порядка в столице. Народный комиссариат внутренних дел создал комитет по охране порядка. Во главе комитета стал К. Е. Ворошилов.

Контрреволюция пыталась организовать в столице погромные, анархические выступления. Организация Пуришкевича разбрасывала по городу листовки с указанием адресов винных складов. По улицам Петрограда шмыгали специальные наводчики, переодетые «под рабочих», и организовывали анархистствующие элементы на разгром винных складов. «Допьём романовские остатки» — под этим лозунгом контрреволюция пыталась внести дезорганизацию и анархию в революционный Петроград.

У разгромленных винных складов образовались очереди. В Зимнем дворце были замурованные погреба, в которых хранились ценные вина. Чиновники нарочито указывали охране Зимнего местонахождение этих погребов, желая споить части. Солдаты, стоящие на посту, штыками вытаскивали кирпич за кирпичом и проникали в погреба Зимнего и Эрмитажа. Вокруг Зимнего стояли огромные толпы людей, пытавшихся проникнуть в погреба. Очередь за вином тянулась от Зимней канавки до Литейного моста и по Миллионной улице до Марсова поля. Почти одновременно было разгромлено более двадцати винных складов. Пьяные погромы, происходившие в разных концах города, серьёзно угрожали революционному порядку столицы. В некоторых местах пьяные погромы превращались в антисоветские демонстрации. В Зимнем ставили одну охрану за другой — солдаты спивались. Порядок удалось восстановить, создав отряды из коммунистов, революционных матросов и красногвардейцев.

В деле охраны революционного порядка большую роль сыграла рабочая милиция.

Милиция Временного правительства носила в себе все черты старой царской полиции.

В первые же дни Октябрьской революции эта важнейшая часть старого государственного аппарата была разрушена. Декрет от 28 октября установил, что все Советы рабочих и солдатских депутатов учреждают рабочую милицию, состоящую в полном ведении Советов.

Ни меньшевики, ни их вдохновители в своих расчётах на саботаж, о который должны были обязательно споткнуться большевики и «провалиться в пропасть», не были оригинальны. В 1871 году, во время восстания французских рабочих, этот же приём употребил руководитель контрреволюции министр Тьер. Коммунары, пришедшие в думу и мэрии, застали пустые помещения. Когда Артур Арну пришёл в министерство иностранных дел, единственными его проводниками были сторож и полотёр.

Но российские саботажники просчитались. Они полагали, что пролетарская революция поступит с буржуазным государством так же, как и все предшествующие революции.

Большевистское отношение к государственному аппарату было построено на гранитной теории Маркса — Ленина, теории, проверенной в дни Парижской коммуны и революции 1905 года. Опыт Февральской революции 1917 года ещё раз подтвердил непоколебимость этой теории.

«Возьмите то, что произошло в России за полгода после 27 февраля 1917 г.: — писал Ленин, — чиновничьи места… стали предметом добычи кадетов, меньшевиков и эсеров. Ни о каких серьёзных реформах, в сущности, не думали, стараясь оттягивать их «до Учредительного собрания», а Учредительное собрание оттягивать помаленьку до конца войны! С дележом же добычи, с занятием местечек министров, товарищей министра, генерал-губернаторов и прочее и прочее не медлили и никакого Учредительного собрания не ждали! Игра в комбинации насчёт состава правительства была, в сущности, лишь выражением этого дележа и передела «добычи», идущего и вверху и внизу, во всей стране, во всём центральном и местном управлении»[733].

Незадолго до пролетарской революции, в послеиюльском подполье, Ленин изложил взгляды большевиков на государство в книге «Государство и революция».