Читаем История греческой литературы Том II полностью

По сообщению Диогена Лаэртского, сочинения Демокрита касались самых разнообразных областей знания: этики, физики, логики, математики, музыки, поэзии, фонетики. Из всех сочинений Демокрита до нас дошел ряд небольших фрагментов в передаче древних писателей. С литературной стороны сочинения Демократа отличались большими достоинствами, сближавшими их с художественной речью. Прозаическая по внешней форме, письменная речь Демокрита ритмична и изобилует образами, сравнениями, аналогиями. Это заставляло Цицерона уподоблять ее поэзии. "Итак, — говорит Цицерон, — я вижу, что по мнению некоторых, хотя речь Платона и Демокрита и разнится от стиха, однако, так как она слишком стремительно несется и пользуется самыми яркими словесными украшениями, то ее должно считать поэзией скорее, чем произведения авторов "комедий" (Orator, 20, 67). Вместе с тем, как отмечал Цицерон, Демокрит свои мысли выражал вполне ясно: "В высокой степени темен Гераклит, весьма ясен Демокрит" (De divin. II, 64, 133).

В вопросе о происхождении сущего Левкипп и Демокрит исходили из положения элейцев в том, что сущее вечно, телесно, качественно, однородно и неизменно. Однако, чтобы объяснить множественность сущего, движение и качественное изменение, они, наряду с сущим, допустили не сущее — пустоту (см. Аристотель, "О происхождении и уничтожении", I, 325 а 23-29). Эта пустота разделяет сущее на неделимые, полные, качественно однородные частицы — атомы. Допустив пустоту, атомисты считали движение объяснимым.

Атомы, по учению Левкиппа и Демокрита, качественно однородны и бесконечны по множеству и по форме. Помимо различий по форме Демокрит признавал различие атомов и по величине.

Происхождение и гибель вещей объясняются соединением и разделением атомов. Качественное же различие вещей и изменение их объясняются формой, порядком и положением атомов в пространстве. "Ибо, — говорит Аристотель, — бытие, по их словам, различается лишь строем, соприкосновением и поворотом... з самом деле, А отличается от N формой, AN от NA — порядком, Ζ и N — положением" (Мет. I, 4, 985 b 15 — 19).

Атомисты полагали, что движение вечно присуще атомам, перемещающимся в пустоте, и что движение не подчинено никакому целевому принципу (Аэтий I, 4). Таким образом, атомисты создали чисто механистическую теорию космоса. Они утверждали, что атомы, сталкиваясь друг с другом, образуют вихрь, причем более тяжелые скопления собираются в центре, более же легкие — на периферии. Так, в центре нашего мира образуется земля, а на периферии — звезды (Диоген Л. IX, 31-33; Аэтий I, 4). Вселенная бесконечна и заключает в себе бесконечное число миров (Диоген Л. IX, 4; Симпликий, De caelo, 202, 16).

В основе теории познания Демокрита лежит тезис познаваемости действительности и доступности для человека объективной истины, больше того, Демокрит, будучи современником софистов, первый выступил с принципиальным возражением против релятивистского тезиса софиста Протагора: "Человек есть мера всех вещей — существующих, что они существуют; несуществующих, что они не существуют", — тезиса, из которого вытекало признание всякого мнения истинным. Демокрит, опровергая Протагора, указывал, что положение Протагора обращается против него самого: "Если всякое представление является истинным, то и мнение, что не всякое представление истинно, поскольку оно принимается согласно представлению, будет истинно; и таким образом положение, что всякое представление истинно, станет ложным" (Секст Эмпирик, "Против математиков", 389 сл.).

Душа, по учению атомистов, материальна и состоит из круглых, удобоподвижных атомов, приводящих в движение тело. Эти атомы легко проникают в тело в процессе дыхания.

Восприятие Демокрит объяснял проникновением в наше тело телесных образов (εἵδωλα), истекающих из вещей. Таким образом, всякое восприятие объясняется соприкосновением образа вещи с органами чувств, причем каждая вещь наиболее легко познает вещи, однородные с ней (Феофраст, "Об ощущениях", 50). В "Канонах" Демокрит различал познание, основанное на мышлении, в котором постигается истинно сущее и которое он называл подлинным, и познание, исходящее из чувственных восприятий. Однако, так как вне чувственного восприятия познание невозможно, Демокрит заставляет чувства обращаться к рассудку с такими словами: "Жалкий рассудок, ты хочешь нас опровергать доказательствами, заимствованными от нас же? Твоя победа — это твое поражение!" (фр. 125).

В значительном количестве сохранившихся фрагментов изложены принципы этики Демокрита. Согласно учению Демокрита, благо человека состоит в благодушии (εὐθίμίη) или в блаженстве (εὐδαιμονίη). "Самое лучшее для человека, — писал он, — провести жизнь возможно более благодушествуя и как можно менее печалясь; и он достигнет этого, если не будет искать наслаждения в том, что смертно" (фр. 189).

Это благодушие не следует смешивать с наслаждением.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука