История греческой литературы Том III

Часто говорят об искусственном присоединении истории Антиоха к основной части произведения, причем это "неорганическое сочетание" разнородных сюжетов ставили в вину то латинскому переводчику, то самому автору греческого подлинника. Между тем, можно предположить, что эпизод с Антиохом входил непременной частью в первоначальный композиционный замысел и вовсе не был чем-то посторонним. Роман, который заканчивается награждением девического целомудрия, супружеской и дочерней верности, риторически эффектно начинался с контрастного эпизода, насыщенного страстями, диаметрально противоположными этим добродетелям. Кровосмесительная встреча Антиоха и его дочери (гл. 1-2) уравновешивается встречей Тарсии с Аполлонием (гл. 40 слл.), в результате которой Тарсия, обитательница притона, оказывается царской дочерью. Разгадывание загадок появляется как некий вспомогательный прием именно в этих разделах романа; любопытно, что и в том и в другом случае разрешение загадок само по себе ни к чему не приводит. Если вспомнить симметричность композиции, свойственную всему жанру, то предложенное выше объяснение взаимной связи частей "Истории Аполлония" представится вполне вероятным; так и в романах Ахилла Татия, Лонга и Гелиодора основная любовная ситуация дублируется параллельно построенными эпизодами, имеющими противоположную направленность.

Общий тон "Истории Аполлония" отмечен нарочитой простотой, по-рою переходящей в наивность; но местами даже сквозь латинское переложение угадывается риторическая приподнятость подлинника.

Не подлежит сомнению, что латинская версия романа, относящаяся к V-VI вв., была широко распространенной книгой, обращавшейся к широким слоям понимавших по-латыни читателей. Самый текст сохранился в очень различных редакциях, что свидетельствует о вольном с ним обращении, характерном для народной литературы.

12. ЯМВЛИХ

Все романы, о которых говорилось выше, могут быть отнесены к группе образцов этого жанра, почти совсем не затронутых риторическим мастерством новой софистики. В первую очередь это явствует из словесного их оформления, но наряду с этим можно было бы указать, имея в виду Ксенофонта и Харитона, на прямолинейную простоту композиции: создается впечатление, что авторы не хотят или не могут отрешиться от какого-то композиционного канона.

Другая группа романов, несколько более поздняя, предстает во всем блеске риторики. Традиционный сюжет обогащается вводными эпизодами, подается в новом освещении; действие переносится или в полусказочную древность (Ямвлих), или я экзотические и далекие страны (Гелиодор), или в искусственный пастушеский мир (Лонг). Иной раз тот же традиционный комплекс мотивов подается полуиронически (Ахилл Татий). Именно эти любовные романы, испытавшие на себе сильное влияние новой софистики, пользовались огромным успехом в Византии и затем завоевали себе широкие круги почитателей в Европе нового времени.

С известной достоверностью, благодаря данным, сообщаемым самим автором, может быть датирован роман "Вавилонская повесть" сирийца Ямвлиха.

Ямвлих называет себя современником Аршакида и Ахеменида Соэма, которого римляне в 164 г. н. э. поставили царем Армении. Ямвлих был якобы воспитанником некоего ученого вавилонянина, преподававшего ему восточную магию; он утверждает, будто сумел предсказать войну Вера с парфянами (165 г.) и исход ее — бегство парфянского царя Вологеса за Евфрат и Тигр. Сириец Ямвлих овладел греческим языком настолько, что был в состоянии удовлетворять самым утонченным вкусам своего времени. Название "Вавилонская повесть" должно было характеризовать не только географическую обстановку излагаемых событий, но и подчеркнуть связь произведения с преданиями древнего Вавилона. Не исключена возможность того, что вавилонский воспитатель вымышлен Ямвлихом, чтобы как-то подкрепить фикцию вавилонской литературной традиции.

Роман известен нам лишь по пересказу Фотия и незначительному числу фрагментов, сохраненных разными авторами.

Главными действующими лицами "Вавилонской повести" были муж и жена — прекрасная Синонида и Родан, которых вавилонский царь Гарм подвергал жестоким преследованиям, домогаясь любви Синониды: по его приказу Синонида была скована золотой цепью, а Родан распят на кресте. Синониде удается спасти мужа, и тогда Гарм приказывает отрезать уши и носы евнухам Дамасу и Сакасу, которым была поручена казнь, и отправляет их в погоню за бежавшими.

Родан и Синонида бегут от преследователей, причем, спасаясь от смерти, они, непрерывно вовлекаются в удивительнейшие происшествия. В романе несколько раз оживают люди, считавшиеся умершими, живых принимают за мертвых. Поразительное сходство Родана с другим юношей и бешеная ревность Синониды создают новые осложнения.