История греческой литературы Том III

Гера направила путь свой с Афиной к жилищу Киприды — К дому большому, что ей воздвиг ее муж хромоногий,Тою порой, как от Зевса он ввел ее в дом как супругу.Двор огражденный пройдя, подошли к навесу близ спальни,Где постилала обычно Гефестово ложе богиня.Не было дома его. К наковальне он, в кузницу, раноУтром на остров плавучий ушел, где искусные вещиСилой огня он ковал, а Киприда одна оставалась Дома.Пред входом она на кресле точеном сидела;Волосы пышно по белым плечам распустив, проводила

Гребнем по ним золотым. И уже заплетать собираласьКосы густые свои, но вдруг задержалась, увидя,Кто приближается. В дом гостей пригласила и всталаС кресла, а их посадила на мягком сиденьи и сноваСела сама, подбирая волос распустившихся волны.Молвила после с улыбкой лукаво-любезное слово:"Что за судьба или дело какое, почтенные гостьи,Вновь вас приводит ко мне после долгого срока? Не частоВижу я вас у себя. Всех богинь вы, конечно, важнее".Гера же, ей отвечая, такое промолвила слово:"Шутишь ты все, а у нас сердца переполнены горем..."

(III, 36-56)

Затем Гера излагает свою просьбу послать Эрота к Медее. Афродита отвечает:

"Гера, Афина! Окажет скорее он вам послушанье,Нежели мне. Хоть стыда он не знает, однако, быть может,Вас постыдится немного; меня ж ни во что он не ставит.Только и знает, что вздорит, да дерзкие сыплет насмешки;Раз пригрозила ему я — уж больно меня он обидел — Лук изломать у него и звенящие гибелью стрелыТак, чтобы видели все. Но, рассерженный, мне угрожал он:Если сейчас, покуда еще он собою владеет,

Я от него не отстану, то горько потом пожалею".Так говорила. Тайком улыбнулись богини и взглядомМежду собой обменялись. Киприда ж сказала с обидой:"Горе мое — для других лишь потеха; о нем я напрасноВсем говорю; не довольно ль того, что сама его знаю?"(III, 91-103)

Афродита соглашается исполнить просьбу богинь; все они идут в сад Зевса искать Эрота и находят его играющим в кости с Ганимедом:

Выигрыш весь свой собрал и зажал его в левую рукуБойкий Эрот и, смеясь, за пазуху кости засунул;Прямо стоял он, и цвел на щеках, пробиваясь сквозь кожу,Нежный румянец. Колена согнув, на земле примостившись,

Грустный сидел Ганимед — проиграл свои кости он; параТолько осталась, и был он насмешками очень рассержен.Вот и последнюю пару опять проиграл он, как раньше;Прочь он, понурясь, поплелся с пустыми руками. КипридыОн не заметил. И к сыну она подошла и шутливоЗа подбородок взяла и, к нему обращаясь, сказала:"Что ты смеешься, негодный шалун? Ты, я вижу, слукавил,Верно его обыграл, неискусного, ты не по чести.Впрочем, будь милым теперь, мне исполни, о чем попрошу я".(III, 119-131)