История и сага

Перед битвой при Стикластадире Олаф обратился к своему войску с речью, в которой сказал, в частности, что, хотя противник обладает численным перевесом, судьба решит, кому достанется победа. Он молил бога послать ему то, что считает для него лучшим. Будем верить, продолжал Олаф, что наше дело более правое, чем бондов (его противников), и что бог освободит для нас наши владения после битвы или пошлет нам еще большее вознаграждение. Если мне доведется говорить с вами после боя, я каждого награжу по его заслугам, и в случае победы мы в изобилии поделим между собой и земли, и движимое имущество. Успех в битве зависит от быстроты нападения (Ól. helga, 211). Понятия удачи и божьей воли здесь максимально сближены.

Подобное же сочетание веры в судьбу с обращением к богу (с неизменным поощрительным обещанием вознаградить воинов в случае победы) мы находим и в других речах предводителей перед началом битвы (см. Hák. herð, 8, 17).

Иногда же, правда в редчайших случаях, когда речь заходит о чудесах, сотворенных святым Олафом, в «Хеймскрингле» возникают мотивы, напоминающие западноевропейские «жития» и другую душеспасительную литературу. Так, в «Саге о сыновьях Магнуса» есть рассказ о юноше-датчанине, попавшем в плен к язычникам-вендам. В заточении он подвергался всяческим мучениям и избавился от них только благодаря чудесному заступничеству святого конунга, к которому он обращался с горячими молитвами о помощи. В этой главе встречаются необычные для саги выражения: «счастлив человек, который не испытал в мире того зла, какое выпало на долю этого юноши», «несчастный малый» и т. п. (Magnússona, 31). Здесь понятия судьбы, счастья и несчастья уже перетолкованы на христианский манер и имеют мало общего с языческой этикой.

Мы далеко не исчерпали высказываний о судьбе, удаче, счастье, содержащихся в «Хеймскрингле», но и приведенных данных достаточно для того, чтобы не оставалось сомнений: эти понятия играют огромную роль в сознании скандинавов и в большой мере определяют их отношение к действительности, их поведение и этику. Несмотря на христианское влияние, затронувшее и представления о судьбе, по сути своей эти представления мало изменились. Христианизация не сопровождалась радикальной перестройкой языческого миропонимания, и вера в судьбу, управляющую как миром в целом, так и жизнью каждого человека в отдельности, коренилась слишком глубоко в сознании исландцев, чтобы быстро и легко уступить место новым воззрениям.

Смерть и посмертная слава

Боялся ли древний скандинав смерти? Смерть — тот момент, когда с наибольшей полнотой раскрывается судьба человека и обнаруживается подлинная его ценность. Смерть — последнее и величайшее испытание, и нужно выдержать его, не уронив своего достоинства. Поведению человека перед лицом смерти, его словам и поступкам в сагах уделено исключительное внимание. Чем обусловлен этот неотступный, пристальный интерес?

Может показаться, что скандинавы не боялись смерти, пренебрегали ею и даже презирали ее. Герои саг и в самом деле ведут себя в свой смертный час с редкостной выдержкой и самообладанием и говорят о грозящей им гибели с крайней сдержанностью и без всякой патетики.

Как рассказано в «Саге о названых братьях», побратимы Тормод и Торгейр отправились на приморские скалы собирать анжелику — растение, пригодное в пищу и употреблявшееся при лечении больных. Камни внезапно покатились из-под ног Торгейра, и он повис над глубокой пропастью, уцепившись за стебель растения. Выбраться он был не в состоянии, но висел молча, не окликая ничего не подозревавшего брата. Тот спросил его, собрал ли он уже достаточно анжелики. «Торгейр отвечал спокойно и с бесстрашным сердцем:

— Я думаю, что с меня хватит, когда та, за которую я держусь, выскользнет».

После этих слов Тормод понял, что Торгейр в опасности, и вовремя помог ему выбраться.

В научной литературе высказывалось мнение, что отсутствие у скандинавов страха смерти объясняется особым отношением к времени. Поскольку настоящее для них — не краткий миг, единственно реальный по сравнению с уже не существующим прошлым и еще не наступившим будущим, но неразрывно, органично связано и с тем, и с другим и как бы содержит в себе к прошлое, и будущее, поскольку время в восприятии этих людей обладает прочностью, то оно, по их убеждению, не кончается со смертью.