История яда

Тогда-то все и вспомнили о записке доньи Каталины. За ней тотчас же послали manu militari[20], и девушки моментально узнали злодейку. Тем не менее истинную причину смерти предстояло еще установить, потому что Каталина всячески отпиралась, а сам букет растоптали в возникшей давке, так что единственная улика, на которой могло основываться обвинение, бесследно исчезла.

Следователи, узнав о том, что муж обвиняемой занимался химией, стали прикидывать, что бы это мог быть за яд. Версии отвергались одна за другой. Симптомы отравления цианистым калием, стрихнином и бруцином, которыми довольно часто пользовались в ту эпоху, совершенно не совпадали с теми, свидетелями которых стали многочисленные участники свадебного шествия.

Судебно-медицинские эксперты тщательно изложили все свои догадки и предположения в объемистом, маловразумительном отчете, между прочим сетуя на то, что утерян рецепт асциа №АГапа, этой «воды, освященной самим сатаной», которая, как полагали, не оставляет никаких следов в теле жертвы.

В конце концов, источником отравления могли служить и сами цветы, но на этот счет никакими решительными доказательствами следствие не располагало. Волей-неволей пришлось отпустить донью Каталину на свободу.

После смерти доньи Ньевес ее уже ничто не удерживало, и, несмотря на недавнее прискорбное происшествие, ненасытная андалусийка, вышедшая сухой из воды, развернула очередное наступление на слабохарактерного идальго. Бедняге ничего другого не оставалось, как только подчиниться ей. Но теперь уж вся семья решила взяться за воспитание дона Педро. Родственники, пытаясь запугать его, настаивали на том, чтобы незадачливый жених немедленно прекратил всякие сношения с этой зловредной «псевдовдовой».

Севильская драма оказалась двухчастной, и второй ее акт чуть было не стоил жизни молодому человеку; воистину, Каталина была сущим дьяволом во плоти. Поначалу она держалась тише воды, ниже травы, затем, решив, что у родных дона Педро ослабла бдительность, мстительная донья условилась с любовником о свидании.

За этим последовало захватывающее зрелище. Пока молодой человек спокойно выслушивал сыпавшиеся на него градом упреки, страстная испанка дошла, что называется, до белого каления. Не помня себя от злости, она внезапно выдернула из своей огромной шевелюры шпильку и, словно бы для того, чтобы растормошить собеседника, уколола его в руку. Яд подействовал с головокружительной быстротой; все симптомы отравления в точности совпали с теми, которые наблюдались у несчастной доньи Ньевес: у дона Педро потемнело в глазах, ноги подкосились, и он рухнул на землю, словно громом сраженный.

Несколько дней юноша пребывал на грани жизни и смерти, но в конце концов все-таки оправился. Шпилька, к счастью, проникла в тело неглубоко, и большая часть яда так и не попала в организм, ну а оставшаяся доза оказалась не смертельной.

Злодейку задержали на месте преступления. Она больше не отпиралась и выдала наконец тайну. На кончике иглы осталось чуточку смертоносного снадобья, и, когда Каталина созналась, что пользовалась уес^атЬе,

эксперты в конце концов поняли, в чем тут дело. Испанская донья использовала очень сильный яд — производное вератрина, который вплоть до XVI в., если не дольше, применяли иберийские охотники, называвшие его hierba de Ballesteros[21]. Это зелье, выделенное из морозника белого, донья Каталина прятала от мужа, и именно потому, что его давным-давно уже никто не употреблял, местные токсикологи так долго не могли «разгрызть орешек».

Грандиозный скандал

Правила, по которым играли в «кошки-мышки» отравители и судебные органы, постоянно видоизменялись, становясь все более изощренными. Арсенал ядовитых средств непрерывно пополнялся и обновлялся, а в распоряжение правосудия поступали новые и более совершенные методы расследования и анализа.

К концу первой четверти XX в. ученые научились идентифицировать все известные молекулярные соединения, за исключением разве что биологических макромолекул.

В медицине тем временем тоже произошли существенные сдвиги. Огромных успехов добилась патологоанатомия, что особенно плодотворно сказалось на судебной медицине. Появились новые приемы реанимации, позволившие спасать все большее число людей, ставших жертвами тяжелых отравлений. В результате яды замедленного действия, которыми широко пользовались на протяжении многих столетий, постепенно вышли из употребления.

Теперь все меньше профессиональных преступников прибегало к традиционным способам отравления, связанным с большим риском: ведь жертва могла, чего доброго, выжить и стать весьма неудобным свидетелем.

Так что же, имея на руках такой богатейший «инвентарь», вообще отказаться от отравлений? Помилуйте! Да ведь яды составляли основу первобытных и цивилизованных обществ во все эпохи и во всех концах света! Дело в том, что на смену одним всегда приходят другие, а за ними третьи и так до бесконечности.