История яда

С тех пор производные кураре были внесены во все фармакопеи и приобрели огромное значение в анестезиологии. Благодаря им отпала необходимость в применении повышенных, токсичных доз анестезирующих средств; новые препараты помогают добиться расслабления мышц и контролировать силу и длительность данного процесса. Этим веществам нервно-паралитического действия мы обязаны быстрым развитием грудной и брюшной хирургии. Хирург теперь может работать с большей отдачей, а риск для жизни и здоровья пациента значительно уменьшился.

Кураре используется также при сведении суставов, спазмах и столбняке.

Индейцы считали лучшим противоядием кураре поваренную соль; об этом упоминают многие путешественники от Овьедо до Гумбольдта, но, похоже, не стоит относиться к этим утверждениям серьезно. При отравлении кураре лучше всего использовать алкалоиды противоположного действия, например, эзерин или неостигмин, а если этих средств под рукой не окажется, следует прибегнуть к искусственному дыханию и удалить яд естественным путем.

Отравленные стрелы и бактериологическая война

Океания занимает треть поверхности Земного шара, и девять десятых ее территории покрыты водой. Ее основной остров Австралия, протянувшийся на четыре тысячи километров с запада на восток, представляет собой самый настоящий субконтинент.

К северу от него расположен архипелаг Меланезия с прилегающими к нему группами островов. Еще сотню лет назад на этих землях жили аборигены каменного века, вооруженные стрелами, дубинами и палицами. Дальше на север — россыпи островов и атоллов Микронезии; вплоть до прихода европейцев коренное их население знало одно-единственное орудие — раковину. Жители Марианских, Маршалловых и островов Гилберта отличались кротким нравом, о каннибализме понятия не имели, а вооружены были одними пращами, копьями с наконечниками из рыбьих костей да топорами из заточенной раковины. В начале 1940-х годов эти сказочные островитяне пережили настоящий шок: их родные острова превратились в стратегический плацдарм главных воюющих держав на Тихом океане. Вероятно, истории известен только один такой факт столкновения совершенно различных уровней цивилизации — каменного и атомного веков.

Отравленное оружие очень быстро привлекло внимание первых европейцев, высадившихся на островах Океании. Папуасы Новой Гвинеи пользовались стрелами аж до трех метров длиной, которые часто выкрашивали в красный цвет и иногда украшали искусной резьбой. Гигантские наконечники изготавливали из дерева, кости, а порою и кремня — так же, как и в доисторические времена. Иногда аборигены вставляли в них острые рыбьи кости или иглы дикобраза. Долгое время считалось, что туземцы никаким ядовитым веществом не пользуются. Этому способствовали рассказы некоторых путешественников. Так, например, капитан Модера сообщает, что члены его экспедиции, в 1829 году сильно пострадавшие от стрел папуасов, не обнаружили ни малейших признаков отравления. В 1889 году донесения, поступавшие одно за другим с немецкого судна «СМС Газель», рассеяли, похоже, последние сомнения: в Новой Гвинее яда для стрел нет. Если раненые и умирали впоследствии от заражения, то происходило это исключительно по нерадивости санитаров.

И все же итальянцу Луиджи Мария д’Альбертису и немцу Куну удалось-таки, правда, с большим трудом, раздобыть настоящие папуасские отравленные стрелы. Их наконечники были смазаны каким-то веществом неизвестного происхождения.

Различные исследователи, миссионеры и чиновники из бывшей немецкой колонии Новая Гвинея сообщают, что папуасы не применяли никаких ядов растительного происхождения, а вонзали обычно свои стрелы и дротики в полуразло-жившиеся трупы людей. Бродили слухи, что некоторые племена, проживавшие в голландской части острова, отравляли стрелы растением умла, которое больше нигде не упоминается. Во всяком случае, доподлинно известно, что туземцы с архипелага Бисмарка были совершенно незнакомы с ядами для стрел. Аборигены с Новых Гебрид и Соломоновых островов, еще в начале нашего века широко практиковавшие антропофагию, почти всегда насаживали на стрелы и дротики резные человеческие кости; эта деталь еще в XVI в. не ускользнула от внимания испанских мореплавателей. Дикари благоговейно нанизывали на древки обломки человеческих костей, попутно распевая священные гимны и произнося заклинания.

Считалось, что в человеческой кости обитает дух умершего; этот-то ненавязчивый квартиросъемщик и должен был сообщить свою силу оружию. Чем сильнее был покойник при жизни, тем страшнее становилось оружие. Ясно, что в такой ситуации какое-то там отравление было совершенно излишним, более того, яд мог бы даже сыграть роковую роль и вторично погубить очень полезного духа.