История Индии

Индия вошла в XIX век в неожиданном политическом состоянии. Регионы, которые обычно оставались неуязвимыми к внешним вторжениям, вроде юга или востока, находились напрямую или косвенно под иностранным правлением, тогда как обычно более уязвимые запад и север пребывали под властью местных правителей. Этих режимов насчитывалось множество. Империя на севере, еще раз сменив «окраску», теперь оказалась разделена на лоскутки княжеств. Сюда относились бесчисленные государства раджпутов в Раджастхане и не только, различные индо-афганские анклавы вроде Рохилканда, мусульманские эмираты и племена в Синде и на границах, несколько новых кастовых образований неясного размера, вроде учрежденного Джетами в регионе Агры, а также близкородственный клубок джетсикхских государств в Пенджабе.

Еще были маратхи. Совместно они контролировали самую большую территорию, собирали больше всего налогов и располагали наибольшим войском. Некоторое время, в первые десятилетия XVIII века, они действовали сообща. Но к 1740 году крупные семьи маратхов начали сходить на нет. В ходе децентрализации, схожей с той, что охватила империю Моголов, Холкары из Индора, Скиндии из Гвалиора, Г&иквады из Бароды и Бхонсле из Нагпура, продолжали признавать власть пешва в Пуне, а к отдельным пешвам относились как к равным вождям, чье одобрение желательно, но не обязательно.

Принимая во внимание разобщенность сил маратхов и разнесенность их операций практически по всему континенту, неизбежным кажется, что они реагировали больше на местные возможности и проблемы. Вторжение маратхов в Ориссу и Бенгалию, которое в полной мере прочувствовал набоб Аливарди-хан в 1740-х годах и которое побудило его построить «ров маратхов» в Калькутте, было заслугой Бхонсле из Нагпура. Пешва возмутился и даже послал собственные войска в Бенгалию, чтобы отбить вторжение Бхонсле. После чего Нагпур начал игнорировать приказы из Пуны и, занятый вымогательством налогов в Ориссе и вдоль границы с низамом, перестал играть главную роль в совместных операциях маратхов.

В следующее десятилетие другие маратхи, а именно Малхар РаоХолкар из Индора и Джайяппа Скиндия из Гвалиора, победили в спорах о наследии среди раджпутов и распространили свои налоговые притязания на Раджастхан. В 1752–1753 годах они снова вмешались в запутанные дела Дели и выступали за ослепление и смещение тогдашнего императора. Осуществляя дальнейшую экспансию маратхов, Рагунатх Рао, брат пешвы Баладжи Баджи Рао (и сын Баджи Рао I), двинулся в Пенджаб в результате отступления афганцев после того, как Ахмед-шах Абдали разграбил Дели в 1756 году. В Лахоре, как и в Дели, маратхи были значимыми фигурами, тогда как в далеком Декане поражение низама в 1760 году не заставило пешва в Пуне беспокоиться за свои владения в Махараштриане.

Действительно, 1760 год считается «зенитом славы маратхов». Остановив мгновение во всей его славе, Джеймс Грант Дафф, автор классической «Истории маратхов» XIX века, неожиданно отдает дань образу династии прошлой эры таким высокопарным слогом:

Превосходство, которого добились маратхи, было славным и воодушевляющим. Их право на сбор дани было признано на берегах Колеруна (нижнее течение р. Кавери в Тамилнаде), а лошади Декана утоляли свою жажду в Инде. Народ маратхов гордился завоеваниями соплеменников…^{325}

Мгновение славы было кратким. До конца года полководец пешва, только что победивший низама, повел основную армию на север, чтобы отвести угрозу повторного вторжения Абдали. Тот мог рассчитывать на поддержку афганцев, а также рохиллов, и победил могущественного (а потому все еще независимого) набоба Авадха. С другой стороны, Холкар, семья Скиндия и другие вожди маратхов собирали, как положено, растушую армию пешвы. Это была самая многочисленная и великолепная армия, когда-либо собранная маратхами, с современной артиллерией и «деканскими лошадьми» Даффа. В век, когда верность сект редко выходила за рамки политической выгоды, она могла сойти даже за всеиндийское войско, если бы оправдались надежды на появление единоверцев — раджпутов и Джетов.

Тем не менее Дели удалось отбить, и маратхи двинулись вверх по Джамне. 14 января 1761 года у Панипата, в ста километрах к северу от столицы и полей многочисленных решающих сражений (при Карнале, Тараине и Курукшетре), они наконец встретились с афганской армией. Пару часов казалось, что маратхи побеждают. Затем — очень своевременно — Абдали ввел в бой десятитысячный резерв кавалерии. Как он описал это в письме Раджу Сингху из Джайпура, «внезапно я ощутил дуновение победы и, по воле Аллаха, негодяи деккане были полностью разбиты… 40–50 тысяч кавалеристов и пехотинцев врага были скошены нашими безжалостными мечами»^{326}.