История инквизиции

Несмотря на эти умилительные выражения, общий тон послания вполне повелительный как в определении юрисдикции, так и в указаниях относительно того, как поступать с еретиками. Вещь, достойная внимания, заключается в том, что, передавая полностью другим наблюдение за их словесным стадом, эти добрые пастыри ревностно оставляли за собой выгоды, которые рассчитывали извлечь из преследований. Они, в сущности, говорят новым инквизиторам: "Вы должны воздерживаться от участия в денежных наказаниях и штрафах, как для поддержания чести вашего ордена, так и потому, что вы будете поглощены вашими занятиями". Тщательно охраняя, таким образом, свои финансовые интересы, епископы отказывались от другого важного, не менее прибыльного дела – от права суда и приведения в исполнение решений. Решения этой эпохи провозглашались от имени инквизиторов, хотя, если в них принимал участие епископ или другое важное лицо, что случалось часто, их упоминали как членов суда.

Передача инквизиции древней епископской юрисдикции по делам еретиков неизбежно делала отношения между епископами и инквизиторами очень щекотливыми. Новое учреждение не могло основаться иначе, как ценой многочисленных столкновений, которые вызывают колебания политики, направленной в разные эпохи к определению и урегулированию их отношений.

В Италии епископская независимость была уничтожена давно и епископы не могли серьезно помешать присвоению их юрисдикции. В Германии князья, епископы с завистью смотрели на пришельцев и никогда не позволяли им прочно и навсегда основаться в стране. Во Франции, и в особенности в Лангедоке, хотя прелаты и были более независимы, чем в Италии, распространение ереси требовало деятельности и бдительности, много превышавших их силы, и они оказались вынужденными принести в жертву часть своих прерогатив, чтобы избежать более тяжелой обязанности неуклонно исполнять свои функции. Во всяком случае, они уступили не без борьбы, следы которой можно видеть в ряде усилий, направленных к тому, чтобы уста новить modus vivendi между различными судилищами.

* * *

Мы только что видели, что инквизиторы сначала позволяли себе постановлять решения от своего имени, не упоминая епископов. Это присвоение епископской юрисдикции представляло очень крупное новшество, которое не могло быть продолжительным; так, почти тотчас же кардинал-легат Альбано писал через Нарбоннского архиепископа инквизиторам, чтобы они не осуждали еретиков и не накладывали епитимий без санкции епископов. Это распоряжение пришлось повторить и сделать его более точным; в том же смысле был решен этот вопрос в 1246 году на соборе в Безье, где епископы уступили штрафы, которые должны были пойти на издержки инквизиции, и выработали другой ряд подробных указаний для руководства инквизиторов, "охотно уступая смиренным просьбам, с которыми вы к нам обратились".

В течение некоторого времени Папы продолжали считать епископов ответственными за подавление ереси в их епархиях и, следовательно, истинным источником правосудия. В 1245 году Иннокентий IV, разрешая инквизиторам изменять или смягчать приговоры, оговорился, что это должно быть с согласия епископа. В 1246 году он предписал епископу Ажана тщательно наблюдать за ересью, согласно правилам, утвержденным кардиналом-легатом Альбано, и давать индульгенции с тем же правом, каким пользовался инквизитор.

В 1247 году он говорит о епископах как о настоящих судьях ереси, предписывая им без устали работать над обращением грешников раньше, чем вынести решение, влекущее за собой смерть, пожизненную тюрьму или паломничество за моря; даже в случаях упорствующих еретиков они должны внимательно обсудить с инквизитором или с другими сведущими лицами вопрос, требуют ли спасение грешника интересы веры, чтобы приговор был вынесен или его можно отложить.

* * *

Несмотря на эти указания, мы не находим в решениях Бернара Ко с 1246 по 1248 год никаких следов вмешательства епископов. Очевидно, существовали антагонизм и зависть. В 1248 году Валанский собор был вынужден заставить епископов объявлять и исполнять решения инквизиторов под угрозой, что им будет запрещен вход в их собственные церкви, – доказательство того, что решения постановлялись без участия епископов и что епископы не были склонны приводить их в исполнение.

В 1249 году нарбоннский архиепископ жаловался Папе, что инквизитор Петр Дюран и его товарищи отпустили грехи, без его ведома, рыцарю Петру Кугунгаму, который был уличен в ереси; в ответ на это Иннокентий тотчас же отменил все судопроизводство. На деле власть миловать считалась принадлежащей одному только Святому Престолу, и мы находим в эту эпоху много примеров, когда Иннокентий передавал эту власть епископам, с оговоркой или без нее, действовать в согласии с инквизиторами. В конце концов, этот вопрос был разрешен принятием принципа оставления в каждом решении права за вынесшим его изменить его, увеличить, смягчить и отменить.[86]

* * *