История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

К 1942 году большая часть Франции голодала. Немцы экспортировали огромное количество продовольствия в Германию и в свои армии на Восточном фронте и на Западном Валу (на русском языке более известном под именем линии Зигфрида). Винен рассказывает о том, как 2000 парижан выстроились в очередь, чтобы купить всего 300 порций кролика. В других городах люди вставали в очередь в три часа ночи, чтобы утром обнаружить, что в магазинах нет еды. Дочь судьи вышла замуж за крестьянина из Луары не ради денег, а ради еды. Преступники маскировались под немецких солдат, чтобы вымогать еду и топливо у своих сограждан, и многие люди были вынуждены пользоваться черным рынком продовольствия. Понятно, что фермеры продавали излишки продуктов и, по сути, получали выгоду за счет городов.

В начале 1940-х годов во Франции, по общему мнению, обладание богатством позволяло вам получать еду, лекарства, сигареты, спиртное и одежду на черном рынке. Вы все еще могли продавать акции, снимать деньги в банке. Можно было продать имущество и на вырученные деньги купить кое-что из необходимого. К 1944 году и зиме 1945 года это было уже не так. Товаром с максимальной покупательной способностью были еда, теплая одежда, и, возможно, бутылка довоенного вина.

Как показано на рисунке 10.1, фондовый рынок в реальном выражении достиг пика в конце 1942 года, а затем начал резкое падение, поскольку инвесторы были шокированы капитуляцией целой немецкой армии под Сталинградом. Эта новость в сочетании с растущей мощью Англии и победами Соединенных Штатов на Тихом океане обеспокоила французских биржевых игроков догадкой, что они подписали контракт не с той стороной. С этого момента и началось крутое падение. Приходится признать, что парижские биржи не продемонстрировали особой интуиции или мудрости!

В 1943 году оккупация и гестапо стали еще более жесткими, сопротивление усилилось, и в конце концов немецкая армия вторглась в Виши. К 1944 году большая часть Франции превратилась в полицейское государство, где маньяки-садисты из гестапо жестоко пытали каждого, кто вызывал хоть малейшее подозрение. Французская экономика едва функционировала, а продовольствие было в отчаянном дефиците. Инфляция и черный рынок поглощали доходы населения. Акции неуклонно падали в реальном выражении, но номинальные цены частично маскировали проблему. После освобождения Франции индекс продолжал падать, так как экономика стагнировала, инфляция взлетела еще выше, а социализм снова поднял уродливую голову. Затем в 1945 и 1946 годах произошла национализация страховых компаний, банков, угольных шахт, электрических и газовых сетей, коммунальных предприятий. В реальном выражении акции рухнули.

После освобождения наступил смутный период сведения счетов с теми, кто сотрудничал с немцами. Для некоторых освобождение стало кошмаром. Служивших Виши полицейских преследовали и зачастую хладнокровно убивали. Журналисты, сотрудничавшие с немцами, получали длительные тюремные сроки, однако подрядчики и поставщики, работавшие на немцев, не привлекали особого внимания. Несколько бизнесменов были заключены в тюрьму, как пособники преступников. Берлиет был осужден и лишился своей компании. Рено умер в тюрьме, но большинство французских бизнесменов, сотрудничавших с немцами, избежали наказания и сохранили пакеты акций. Как отмечается в классической книге Роберта Пакстона «Вишистская Франция: Старая гвардия и новый порядок 1940–1944», один сардонически остроумный человек описал этот парадокс так: коллаборационист выходил на свободу, если строил оборонительные сооружения Атлантического вала, но попадал в тюрьму, если писал, что Атлантический вал – хорошая идея.

Петена и Лаваля судили за измену, признали виновными и приговорили к смерти. Лаваль был казнен 15 октября 1945 года. По распоряжению временного президента Франции Шарля де Голля, в отношении Петена казнь была заменена пожизненным заключением на острове Йеу (где он и умер 23 июля 1951 года в возрасте 96 лет). Де Голль сказал о нем: «Его старость была кораблекрушением»[187]

.

Послевоенная экономика Франции

В первые годы после войны временные французские правительства склонялись в сторону левых. Предметом всеобщего восхищения стала российская модель и, возможно, треть страны была настроена коммунистически. В сельскохозяйственном секторе meteyage

 – когда прибыль фермы делилась поровну между землевладельцем и фермером (имеется в виду слово metayage – издольщик) – уже давно было практикой, и существовала традиции сильного l’etat (огосударствления). Многие крупные предприятия и банки были национализированы. К 1950 году фондовый рынок был катастрофой в реальном выражении, но в номинальном, как показано на рисунке 10.1, все еще сохранялось бледное фальшивое сияние богатства. На самом деле в 1944 году, даже когда он рушился в реальном выражении, индекс SBF во Франции установил новый максимум, правда, на небольшую величину; затем в 1948 году на фоне бурного роста инфляции был достигнут еще один новый максимум.