История химии с древнейших времен до конца XX века. В 2 т. Т. 2

Лишь в 1809 г. вышел указ, который давал некоторые преимущества выпускникам университетов: они могли обладать повышенными возможностями в получении разных чинов и назначений. Образованность и специализация могли теперь конкурировать с родовыми титулами.

Еще через десять лет вышел указ «О производстве в ученые степени», согласно которому вводились степени кандидата, магистра и доктора наук. C открытием новых университетов в России начался новый период в развитии химии — период университетской науки. Для него характерно появление русской профессуры, отечественных учебников и научных журналов по химии, новых исследовательских лабораторий. Все это способствовало зарождению

русских научных химических школ^{159}. 

1.5.5. Распространение новых химических теорий в России

Сегодня нельзя сказать со всей определенностью, какие теоретические концепции лежали в основе всех химических лекционных курсов, которые читались в отечественных университетах в конце XVIII — начале XIX вв. В это время в Pocсии были еще сильны старые химические теории^{160}

. Доподлинно известно, что такие представители химической науки в России, как К.Г. Лаксман, Н.П. Соколов, Т.Е. Ловиц и И.Р. Германн были явными сторонниками учения о флогистоне.

В 1774 г. А.Л. Лавуазье (см. т. 1, глава 6, п. 6.7) послал в Петербургскую Академию наук свою книгу «Небольшие работы по физике и химии», в которой он изложил новые представления о процессе горения и обжига. Пятью годами позже академик В.Л. Крафт опубликовал реферат статей великого французского ученого об увеличении массы металлов при обжиге и об опытах по «превращению» воды в землю. Однако революционный по своей сути учебник А.Л. Лавуазье «Элементарный курс химии» не нашел своего переводчика и не был издан вовремя.

Студенты Московского университета впервые услышали о кислородной теории Лавуазье из лекций Ф.Г. Политковского, который в 1802 г. занял кафедру практической медицины и химии. На торжественном открытии своих лекций он демонстрировал опыты «над воздухообразными веществами по законам новейших химиков»^{161}.

В Петербургской Академии наук сторонниками кислородной теории горения и строения химических веществ выступали В.М. Севергин и Я.Д. Захаров. Яков Дмитриевич Захаров в 1795, 1798–1799 гг. читал курс публичных лекций по экспериментальной химии, «следуя системе Лавуазье». C 1797 г. к антифлогистической химии примкнул и Т.Е. Ловиц, который долгое время придерживался противоположных взглядов. Окончательно антифлогистонная кислородная теория укоренилась в России лишь в начале XIX в. благодаря Я.Д. Захарову, который перевел на русский язык книгу X. Гиртаннера «Начальные основания химии, горючее существо опровергающей».

C момента создания самостоятельной кафедры химии в Московском университете (1804 г.) преподавание общего лекционного курса профессором Ф.Ф. Рейсом было построено на основе кислородной теории.

Среди русских ученых, кто не только встал на позиции кислородной теории Лавуазье, но и стремился экспериментально подтвердить ее основные положения, необходимо отметить профессора физики Петербургской медико-хирургической академии Василия Владимировича Петрова.

Он осуществил большое количество физико-химических опытов по горению бескислородных и кислородосодержащих веществ на воздухе, в вакууме, а также в атмосфере различных газов. Общий результат своих многочисленных экспериментов В.В. Петров сформулировал так: «Где находится кислотворный газ, или по крайней мере основание его … там только и может происходить горение, при помощи такой температуры, которая способна для произведения новых простых и сложных веществ, какие могут быть между составными частями тел». Количественный анализ полученных данных позволил В.В. Петрову полностью подтвердить закон сохранения массы веществ: «По сгорании многосложных тел в безвоздушном месте остаток и произведение их должны быть точно такого же веса, каковой имели бы оные до опыта…»^{162}. Результаты исследований В.В. Петрова, несомненно, способствовали распространению кислородной теории в России, а также принятию новой номенклатуры и химической терминологии (см. т. 1, глава 6, п. 6.7). В разработке новой русской химической терминологии непосредственное участие принимали В.М. Севергин, Я.Д. Захаров и А.И. Шерер.

Чтобы быть истинно полезным в то время, ученый должен был быть не столько служителем чистой науки, сколько поборником просвещения вообще. Особую роль в этом благородном деле сыграли научные и научно-литературные журналы.