История хорошего человека

Тем не менее, капитан, продолжая радостно улыбаться, провел нас к этой двери. Облокотившийся о стену сладко посапывающий толстый стражник получил начальственный тычок в бок, проснулся, уронил алебарду и принял парадную стойку, точнее позу, по его представлению являющуюся парадной стойкой. Капитан, даже с затуманенным рассудком не потерял командных инстинктов и изверг такое грозное и изощренное ругательство, что у бедняги стражника закатились глаза, и он явно приготовился падать в обморок. Я не собирался тратить время на созерцание служебного рвения моего подопечного, подошел к стражнику, быстро нажал на точку под левой скулой, подержал пару секунд и подхватил обмякшее тело. Пусть выспится как следует.

Теперь посмотрим на дверь. Ну, замки выглядят весьма внушительными, хотя на самом деле это – кустарные поделки столичных мастеров. Выглядят красиво и солидно, а открываются булавкой. Не то, что настоящая маронская работа – с ними пришлось бы попотеть. Но десяток замков, даже столичных – это многовато. Время, время… Я внимательно осмотрел дверь. Обита хорошим железом, а вот косяк – деревянный, и довольно старый. Можно попробовать.

Я отошел на два шага и нанес удар, называемый в Южном Бое "вращением молота". Внутренняя сила, рождающаяся в области солнечного сплетенья, сливается с силой раскручиваемого тела, поначалу расслабленного, а в момент удара – напряженного и застывшего подобно каменному изваянию. Чудовищная энергия концентрируется в ступне, которая в момент соприкосновения с препятствием не уступает по мощи штурмовому тарану с железным оголовьем.

Косяк разломился, словно был сделан из яичной скорлупы, и дверь улетела в темноту. Как ни странно, звона и грохота от падения груды железа не последовало, очевидно, сразу за входом находился глубокий провал. Звук, измененный многократным эхом, донесся только тогда, когда Мотт подошел к входу и попытался рассмотреть что-нибудь в темноте.

– Секунд десять, – сказал Мотт, прикидывая глубину.

– Двенадцать с половиной, – машинально ответил я, – почти тысяча локтей.

– И вы, гере Убийца, серьезно собираетесь пройти этим путем?

– Именно. Тем более, что один раз я это уже проделывал.

Мотт, собиравшийся сказать что-то язвительное, едва не поперхнулся.

– Ты спускался в лабиринт?

– Да.

Ночной Хозяин колебался недолго.

– Что же… Если один человек смог совершить достойное, то и другой повторить сие деяние сможет.

Не думал, что Мотт способен цитировать великолепного и неповторимого Гонсалса Корнелия.

Я снял со стены факел. Это, конечно, не бездымные светильники, развешенные во дворце, но часа на три хватит. Мотт правильно сориентировался и быстро поснимал еще три факела – все, находившиеся в караульном закутке.

– На первое время хватит, – бодро сказал он.

– Должно хватить. К тому же там…

– Что?

– Думаю, у нас не будет проблем со светом.

Мотт заметно удивился.

– Внутри лабиринта нас ожидает иллюминация?

– Что-то вроде. Нам надо двигаться. Гере капитан скоро очнется. Не хотелось бы лишать его жизни.

– Тебя это беспокоит?

– Как ни странно, да. У меня было достаточно времени, чтобы переосмыслить взгляды на жизнь… Итак, прошу вас, Мотт, следуйте за мной. По возможности, точно повторяйте мои движения.

Я осветил факелом темноту подземелья. На уходящих в бездну стенах провала бегали мириады огоньков отраженного света и разворачивалась вниз черная спираль – узкая дорожка шириной в две ступни. Я мог бы легко пробежать по ней, а вот Мотту придется идти маленькими шажками, прижавшись спиной к скале.

– Гере Убийца, только не говорите, что мы должны по этой ниточке… туда, – Мотт заглянул мне через плечо.

– Именно по ней, гере разбойник, – парировал я и ступил на тропу. Ночной Хозяин последовал за мной, очень осторожно нащупывая ногами узкий уступ.

Спуск занял четыре часа. Мотт совершенно выбился из сил, но старался не подавать виду. Я волей-неволей оценил его мужество. Человек он оказался действительно сильный и отважный. Четыре часа балансировать на грани смерти – это, знаете ли… К тому же один раз он сорвался, но я успел поймать его за руку и рывком поставить на уступ. И что вы думаете – этот парень ничуть не смутился и спокойно продолжил путь.

Мы стояли на дне невероятно глубокого колодца. Рассмотреть вершину, с которой нам пришлось спуститься, не представляло никакой возможности. По моим расчетам, должен был прийти в себя капитан, и появлялся риск получить по голове чем-нибудь тяжелым. Надо было спешить.

В четыре стороны вели совершенно одинаковые черные проходы. Я направился в один из них.

– Уверен? – тяжело дыша, спросил Мотт.

Я пожал плечами. Нет, я не уверен. Я абсолютно точно знал, куда идти. Чутье Убийцы – оно ведет меня как поводырь, направляющий слепца-нищего.

Около часа мы шли по однообразному проходу с полукруглыми сводами. Обостренное восприятие позволяло чувствовать работу древних мастеров. Лабиринт был явно творением рук человеческих, если, конечно, древних можно считать людьми. Я, например, в этом сильно сомневаюсь.