История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Совершенно таким же характером отличаются и все его дальнейшие произведения, имеющие своим предметом «происхождение христианства^"

. Быстро следовавшие одни за другими его сочинения: «Апостолы»(1866 г.), «Св. Павел» (1869 г.), «Антихрист» (1871 г.), «Евангелие» (1877 г.), «Христианская

церковь

» (1878 г.), «Марк Аврелий и конец античного мира^" (1882 г.), – все эти сочинения, включая и последующие философские и автобиографические произведения, представляют ту же картину внутреннего разлада в их авторе, и притом разлада, который даже не ослабляется с течением времени, как естественно бы ожидать в виду настойчивой привязанности автора к этой области исследования, а заметно усиливается. Тут опять сказалась громадная разница между учеником и учителем. Штраус, как известно, став на прямую рационалистическую дорогу, с чисто немецкою последовательностью пошел по ней до конца и бросился наконец в объятия самого грубого, не философского материализма, который он проповедовал в своем последнем сочинении: «Старая и новая вера». Со своей стороны Ренан, дав самое смелое выражение своему неверию в «Жизни Иисуса», как будто сам испугался своей смелости, и потому все его последующие сочинения представляют собою в сущности постепенное отступление от прежней позиции, хотя отступление искусно замаскированное. Этим объясняется то, почему его последующие сочинения все более разочаровывали в нем самых горячих его поклонников, и от него, в конце концов перестали уже и ждать чего-нибудь такого, что могло бы польстить все более развивавшемуся духу неверия и рационализма в обществе. Сравнительно более живого интереса возбудила его «История Израиля», особенно своим многообещающим «введением», где автор предполагал сделать в нем завершение всех своих прежних трудов, а, следовательно и дать в нем окончательное выражение своим религиозно-философским воззрениям, но достаточно было появиться первым двум томам этого сочинения, чтобы последовало всеобщее разочарование, так как оказалось, что и этот труд есть такое же сцепление внутренних противоречий, каким отличаются и все его прежние сочинения. Во «введении» к этому сочинению он, между прочим, с богохульною дерзостью прилагая к себе слова св. Симеона Богоприимца, говорит, что, закончив этот труд, он в праве будет воскликнуть: «ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром». Увы, по самому характеру своего труда он менее всего мог рассчитывать на достижение этого мира, и действительно не достиг его, как не мог достигнуть его человек, в душе которого, не смотря на внешнее спокойствие, происходила ужасная борьба, и ангел сердца вел кровавую, но безнадежную борьбу с демоном разума.

Этот его внутренний разлад нашел еще более яркое, можно сказать трагически-грустное выражение в его последних философских сочинениях которым он по преимуществу посвящал последние годы своей жизни.