История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Главная деятельность этого антихристианского писателя относится еще ко времени Пия IX, но плоды этой деятельности пришлось пожать уже Льву ХIII, когда после крушения империи при Наполеоне III верховенство в государстве перешло именно к этой интеллигенции, всецело воспитавшейся на произведениях ренановской литературы. Правда, погром Франции в 1870 году был слишком грозным ударом, чтобы он не оказал более или менее отрезвляющего влияния на народ, и действительно в течение первого десятилетия нынешней республики даже заметен был подъем религиозно-нравственной жизни во Франции. К этому времени относится происхождение многочисленных религиозных учреждений, открытие таких знаменитых мест паломничества, как грот Лурдской Богоматери, основание специально католических университетов и пр.. Одним словом, казалось, что Франция, наученная горьким опытом и проникшись грозным предостережением, какое дано было ей в погроме 1870 года, совершила крутой поворот от вольтерьянского вольномыслия и ренановского антихристианства к прежней вере и благочестию. Этим конечно не преминула воспользоваться церковь

, которая выдвинула свои силы на укрепление благоприятного для него настроения, и особенно иезуитов, которые с свойственною им энергией и искусством стали покрывать страну сетью своих учреждений – особенно воспитательного и благотворительного характера. Но, лишь только они почувствовали силу в своих руках, как немедленно оказалось, что эта деятельность явно направлялась к ниспровержению республики. Этой противореспубликанской деятельности явно сочувствовала и вся высшая иерархия, которая, находясь в близких связях с высшей французской аристократией, проникнутой монархическими идеями, естественно и со своей стороны поощряла такую деятельность. При таком положении дел становилось неизбежным столкновение, и оно произошло и было тем сильнее, что в основе его было не только политическое разномыслие, но еще более глубокое и жизненное разномыслие в самом миросозерцании. С одной стороны – стояла до корня волос пропитанная вольтерианством и ренановским антихристианством французская буржуазная интеллигенция, которая судорожно держалась за республику, как отдавшую ей власть в стране, а с другой – иерархия с ее аристотическими и монархическими идеями, старавшаяся охранять народ от тлетворных идей антихристианства и распространять в его среде начала, далеко не благоприятные для республики. Чем резче была противоположность между этими сторонами, тем неизбежнее и сильнее должно было произойти столкновение между ними. И враждебность между ними обнаружилась скоро, так что ужо главный создатель теперешней (третьей) республики во Франции пресловутый Гамбетта открыто говорил, что злейший враг новооснованной республики есть клерикализм («клерикализм – вот наш враг!»). Это его мнение подхвачено было всею радикальной печатью, и начался ожесточенный поход против этого пресловутого «клерикализма», причем в пылу борьбы забыто было даже о необходимости разграничения между тем, что есть действительно клерикализм, смешивающий Божие с кесаревым, а что есть церковь

, как носительница высших духовных благ, безусловно необходимых для нормальной жизни всякого народа. Борьба разыгралась главным образом на почве народного образования. Так как народное образование по преимуществу находилось в руках монашеских орденов и особенно иезуитов, то республиканское правительство здесь именно и порешило нанести «клерикализму» самый чувственный удар. И вот в марте 1880 году был издан закон, в силу которого преподавание запрещалось всем тем орденам и конгреганциям, которые не были признаны государством, а по справке оказалось, что таким непризнанным орденом был прежде всего орден иезуитов, а также и другие ордена и конгрегации, главным образом державшие народное образование в своих руках. В силу этого закона было предписано, чтобы иезуиты (а их было 1480 человек, заведовавших 56 заведениями, преимущественно для детей высших классов) и все другие сродные с ними ордена (а их было 14.033 сестры с 602 заведениями и 7.444 братьев с 384 заведениями) закрыли свои заведения не позже трех месяцев, под опасением штрафа и конфискации. Против этого действительно деспотического закона естественно поднялась целая буря протестов со стороны иерархии и высших классов страны. Сам Лев XIII обратился к президенту с письмом, в котором заявлял, что иезуиты и другие гонимые ордена заслуживают покровительства, так как они необходимы для преуспеяния церкви. Но вожди республики не хотели ничего слышать, и по истечении срока предписано было полиции привести закон в исполнение. Напрасно иезуиты запирали свои заведения, даже защищали их баррикадами, и потом приносили жалобы в суд на посягательство на их личность и имущество. Закон приводился с неумолимою строгостью, возмутившею, впрочем, и многих чинов полиции, особенно в провинции, где более 200 приставов предпочли скорее подать в отставку, чем приводить в исполнение противный их религиозной совести закон. Этот резкий факт, равно как и обнаруженная многими поселянами глубокая привязанность к своим духовным отцам, доходившая до открытых побоищ с полицией, заставил правительство несколько смягчить свою суровость, и оно ограничилось тем, что закрыты собственно были только заведения иезуитов, а другим орденам и конгрегациям (за немногими исключениями) дана была возможность чрез исполнение некоторых формальностей получить законную авторизацию на свою деятельность. Но в тоже время правительство увидело, с какой силой приходится иметь ему дело, и решило довести эту борьбу до конца, чтобы совсем подорвать и сломить ненавистный ему клерикализм. С этою целью оно издало целый ряд новых антицерковных законов, в силу которых духовные воспитанники были лишены своего права на освобождение от воинской повинности, войскам запрещено присутствовать при похоронных процессиях, кладбища были лишены своего церковно-религиозного характера и самое погребение объявлено чисто гражданским актом, не требующим присутствия духовенства. Но еще более радикальным в антицерковном смысле был закон 1886 года об обязательном народном образовании, которое в тоже время объявлялось исключительно делом государственным, а потому и гражданским, почему от участия в нем совершенно устранялась церковь. Все преподавание предоставлялось светским учителям и учительницам, с исключением духовенства, и чтобы придать школе вполне гражданский характер, предписано было удалить из школ все религиозные принадлежности, как иконы, кресты и пр., и введены учебники, в которых изгонялось самое слово Бог, и Иисус Христос рассматривался как один из основателей религии, в роде Будды и Магомета. Одним словом – идеи Вольтера и Ренана нашли себе полнейшее применение в народной школе, из которой даже изгнаны были десять заповедей Моисеевой скрижали, а вместо их преподавалась детям «позитивная^"

мораль – о долге каждого как человека, гражданина и семьянина, свободного от всяких «средневековых предрассудков». С целью распространить эту «секуляризацию» на семью, законом 1884 года объявлена была свобода развода и введен гражданский брак. Наконец, уже прямо во враждебном церкви духе, в мае 1885 года церковь

св. Женевьевы опять (уже в который раз?) лишена была своего религиозного характера и вновь превращена в гражданский полуязыческий Пантеон, как место погребения великих людей, и во исполнение закона в него перенесены были кости Виктора Гюго. Можно представить себе, сколько огорчений все эти антицерковные меры причиняли французскому епископату и всем благочестивым французам, и со стороны их не было недостатка в самых энергичных протестах. Многие епископы в своих пастырских посланиях громили республиканское правительство как исчадие ада и взывали к пасомым о защите угнетаемой церкви. В ответ на это правительство еще более усиливало свои репрессивные меры: подвергло налогу церковные имения, лишало строптивых епископов и священников содержания и вообще беспощадно било «клерикалов^" в самое чувствительное место, сокращая церковный бюджет. Урезывая в разных статьях этот бюджет, республиканское правительство мало-помалу сократило его на целых десять миллионов франков, причем главное сокращение пало на статью о жалованье духовенству, которая уменьшена была на три миллиона франков. Не раз поднимался вопрос и о полном отделении церкви и государства, об отмене конкордата и о полном уничтожении церковного бюджета, но более умеренные члены правительства всегда были в состоянии отклонить от подобной крайности, которая могла повести к самым печальным последствиям.