История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Некоторое время этому насилию противодействовал львовский митрополит Иосиф Сембратович. Но и он должен был сознать свое бессилие в этой неравной борьбе, и был удален с кафедры, которая занята была латино-польским коадъютором. С помощью каких средств Сембратович приведен был к молчанию, об этом с поразительною наивностью сообщил ультрамонтанский орган «Германия» от 22 ноября 1882 года, проговорившийся, что «ему, кроме пенсии в 6.000 гульденов, обещаны были и разные другие материальные выгоды». По выражению «Дзенника Польского», отрешение Иосифа Сембратовича было даже своего рода «повышением», так как его сделали членом комиссии обрядов в Риме. Чтобы прикрыть как-нибудь этот грубый подкуп, ему кроме того, перед самым отъездом в Рим, устроен был торжественный прощальный обед. Совершенно таким же образом поступлено было несколько раньше с армянским патриархом Купелианом, когда ему также назначено было постоянное пребывание в Риме. Только по отношению к армянам курия все-таки должна была принимать во внимание некоторые обстоятельства, что при польской диктатуре в Галиции оказывалось излишним. Насколько беззастенчиво курия поступала по отношению к русским галичанам, когда они не вполне подчинялись ее велениям, это, вместе с ограблением василианских монастырей, показал возбужденный ею политический процесс в государственной измене против таких лиц, которые единственно виновны были в любви к своему народу и в желании ему духовного преуспеяния. – Вновь назначенный митрополитом Сильвестр Сембратович оказался человеком более податливым и уже в первом своем пастырском послании увещевал русских галичан к послушанию святому отцу, которому-де они так много обязаны, и увещевал примкнуть к польскому «братскому народу». Таковы проникшие в публику факты, а что делалось втайне, о том можно судить лишь по тем махинациям, к которым знаменитый орден прибегал к достижению своих целей в соседних Богемии, Моравии и Силезии. Даже корреспондент «Кельнской Газеты», вторившей австрийской восточной политике, при обсуждении этих событий не мог не заметить, что «греко-католическая церковь

принесена, как ягненок, в жертву союзу Габсбургов с латинскою церковью». В глазах курии, конечно, так называемая уния с Римом никогда не рассматривалась иначе, как переходная ступень для полного подчинения униатов Риму. К счастью, среди обездоленного русского народа в Галиции нашлись патриоты и отцы, которые мужественно, не щадя живота, борются против угрожавшей ему духовной смерти, каковым был особенно доблестный протоиерей Иоанн Наумович. В январе 1883 года он обратился к папе со своей знаменитой запиской, в которой доказывал, что уния греко-католической церкви с Римом есть историческая неправда, которая как такая неизбежно погибнет и уничтожится в будущем. В одновременном письме в «Венскую Всеобщую Газету»он вместе с тем жаловался на «поистине невероятные действия иезуитов», напоминавшие собою о средствах, к которым некогда прибегала инквизиция. За это, как известно, он был отрешен от должности и, хотя нашел себе радушный прием в православной России, но к великому огорчению всех его друзей и почитателей скоропостижно скончался при обстоятельствах, справедливо возбуждающих догадку об участии в этом тайной руки на все способного иезуитизма... В львовском университете в Галиции пущены были в ход все испытанные средства, чтобы оттеснить русский элемент и вес предоставить полякам. Когда вместе с тем в Галиции, да и вообще в Австрии, усилилось польское верховенство, то бедный русский народ вполне почувствовал всю горечь того и духовного и политического рабства, в котором он оказался, и тут вполне обнаружились те горькие плоды, которые породила пресловутая уния. В подтверждение этого можно бы привести массу примеров из жизни всех церквей, состоящих или состоявших под главенством папы. Но именно в злополучной Галиции «уния» особенно наглядно раскрывает пред всем миром свою внутреннюю сущность и свои цели. Львовские митрополиты, пользующиеся особенным благоволением Ватикана и состоящие вместе с тем «тайными советниками» австрийского императора (как прямо значится в их официальном титуле) действуют в интересах достижения целей унии с неподражаемым усердием, как особенно прославился в этом отношении печальной памяти митроп. Сельв. Сембратович († 1898). Несмотря на то, что его духовная паства достаточно обнаружила свои взгляды на его направление, когда на обратном пути его из Рима встретила его в Вене свистками и забросала гнилыми огурцами, он, как верный слуга Рима, продолжал действовать с явною целью – подавить в русских галичанах всякие национальные стремления и даже обезличить их до полного слияния с римскою церковью. В этих видах он вел открытую борьбу со всеми проявлениями народной русской самобытности, не различая даже их по важности, и одинаково преследовал как стойких ратоборцев за народную веру, так и просто носящих русскую бороду

34

. И при нем именно русская униатская церковь в Галиции с особенною силою почувствовала, как пагубна для нее эта воспеваемая папой уния. Под видом братского общения между церквами отдав русские монастыри во власть иезуитов, митрополит в духовную семинарию наставил профессоров, которые стали вытравлять в своих воспитанниках народный дух, а в последнее время велел принимать в униатскую семинарию и прямо папистов – с очевидною целью давать им преимущества при назначении на места и тем подкупать к принятию латинства и других русских воспитанников. С тою же целью подорвать авторитет русского самосознания в духовенстве, митрополит с очевидною несправедливостью обходил наградами наиболее видных пастырей русского народа. Так, при возведении в звание «почетных крылошан», он совершенно обходил русских священников в городах, и назначал лишь деревенских священников с очевидною целью ослабить влияние городского духовенства по сравнению с римско-католическим. Так как почетные крылошане в городах имеют право на участие в совещаниях на собраниях у митрополита, то устранение городского духовенства от этого звания равносильно устранению наиболее влиятельных представителей галицко-русского духовенства от участия в церковных делах. Но эти латино-польские махинации идут еще дальше и прямо имеют своею целью окончательно подорвать самый корень русского духа и русского самосознания, и именно посредством введения пресловутого целибата, который всегда служил в руках латинской пропаганды наилучшим средством обезличения духовенства, как национальной силы. Известно, что главную силу русской интеллигенции в Галичине составляет духовенство со своими семьями. Светская русская интеллигенция находится в зародыше, и так как она состоит преимущественно из чиновников, профессоров и учителей, то при господствующей системе политического гонительства она играет весьма жалкую роль и часто из-за служебных выгод принуждена отрекаться от интересов своего угнетенного народа. При отсутствии богатого дворянства, которое, пользуясь своею независимостью, могло бы идти во главе национального движения, все национальное существование Черв. Руси теперь поддерживается исключительно патриотическим духовенством, которое одно только, не смотря на все неблагоприятные условия своей жизни, крепко и с достоинством поддерживает национальное самосознание в своем народе. Не будь его, латино-польской пропаганде было бы неизмеримо легче сокрушить ненавистный ей народ, потому что все виднейшие деятели русского народа в Галиции как раньше, так и теперь – или сами пастыри церкви, или их братья и сыновья. И вот, чтобы ослабить эту неприятную полякам силу, они и задумали ввести среди галицкого духовенства обязательное безбрачие или целибат, который сам собою должен уменьшить ряды русской интеллигенции и лишить народное дело его лучших носителей. Этот вопрос был формально обсуждаем на провинциальных синодах во Львове, и митрополит Сильв. Сембратович принимал все меры к тому, чтобы дать и дальнейший ход этому проекту. В то же время вопрос практически уже решен в пользу целибата, который вводится с замечательною настойчивостью. Так, во Львовской семинарии начальство усердно подбирает среди воспитанников таких добровольцев, которые уже на школьной скамье принимают обет безбрачия, и таких добровольцев уже немало – ввиду того, что им обещаются наилучшие приходы. Какого рода эти будущие пастыри, продающие себя за чечевичную похлебку, – распространяться об этом нет надобности, но, несомненно то, что они именно назначаются духовным начальством на лучшие места и таким образом целибат становится той золотой удочкой, на которую римская пропаганда ловит нужных ей людей35.