История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

Первой задачей церковного собора было составить ответный адрес на императорское послание, и для этой цели составлена была особая комиссия. Когда она собралась в первый раз, то Дювуазен предложил ответ, который, как он говорил, «одобрен Наполеоном», причем мог бы прямо сказать: написан самим Наполеоном. Он сделал это так нетактично, и комиссия нашла его поступок столь возмутительным, что проект этот был сильно изменен, прежде чем доложили его всему собранию. Тут, однако, его встретили не с большой благосклонностью. Нареченный епископ мюнстерский, Каспар Максимилиан Дросте-Вишеринг сказал, что в проекте адреса он не находит самого существенного, именно просьбы о возвращении папе полнейшей свободы. Когда ему возразили, что данный момент неудобен для заявления такого желания, то епископ заявил: «именно теперь-то мы и должны последовать увещанию апостола: настой благовременно и безвременно; обличи, запрети» (2Тим. 4:2). Некоторые епископы предлагали сделать в адресе изменения, но когда узнал об этом Наполеон, то это опять возбудило его гнев. Он наперед хотел знать, в чем состоят эти изменения, и строго заявил, что иначе не приметь адреса; мало того, он приказал даже просившим об аудиенции епископам – отказать в этом. Напротив, он требовал, чтобы в течение следующих восьми дней собор высказался, как он думает по вопросу о каноническом поставлении епископов. Насколько он был раздражен, в этом вполне убедились некоторые епископы, которым он сказал: «Я хотел сделать вас церковными князьями. Ваше дело, если вы хотите снизойти до ранга педелей. Папа противится исполнению поставлений конкордата. Ну, так хорошо! В будущем у нас не будет никакого конкордата».

Главным вопросом на соборе действительно был вопрос о порядке канонического постановления епископов. Вопрос этот был чрезвычайно труден. Прежде всего, нужно было по этому вопросу так или иначе войти в сношение с папой. Но Наполеон не хотел этого. О последних переговорах и соглашении с папой было неизвестно членам собора. Поэтому они и понятия не имели о том, о чем знал Наполеон, именно, что папа тогда почти помешался с горя, вследствие сделанной им уступки. Император желал, чтобы собор, прежде всего, постановил соответствующее синодальное определение и затем уже отправил послание к папе. Назначен был особый комитет для обсуждения вопроса о каноническом поставлении; но комитет и со своей стороны просит позволения войти в сношение с папой. Поэтому поводу на долю Феша опять выпала обычная сцена с племянником. Когда он хотел высказать несколько слов в оправдание, то Наполеон раздраженно закричал ему: «Да молчите же вы о богословии! Если бы я учился только в течение шести месяцев, то более бы понимал в нем, чем вы». Позже он высказал угрозу «кассировать весь собор», – после чего назначение духовенства будет предоставлено префектам, даже соборных капитулов и епископов. Если митрополит воспротивится дать им каноническое постановление, то император закроет духовные школы, и религия не будет иметь больше учителей. В этот момент в груди кардинала Феша епископ вновь восторжествовал над дядей, и он смело сказал императору: «Если вы хотите иметь мучеников, то сделайте начало в своем собственном семействе. Я готов запечатлеть веру моей жизнью. Пока папа не даст на то своего согласия, я, архиепископ, не посвящу ни одного из моих суффраганов. Я пойду еще дальше. Если бы кто-нибудь из моих суффраганов осмелился совершить епископское посвящение в моей провинции, то я немедленно отлучу такого».

. Таким тоном не имел обыкновения говорить бывший интендант, и его слова, по-видимому, заставили Наполеона несколько заколебаться. В то же время из Савоны пришло известие, что лихорадочное возбуждение у папы уступило место тихой меланхолии, которая делает невероятной возможность достижения мирного соглашения. При таких обстоятельствах Наполеон несколько изменил свою тактику. Упомянутые выше посланные, ведшие переговоры в Савоне, получили приказ рассказать все то, что они доселе умалчивали о цели и результатах своего путешествия. Затем император велел позвать секретаря, и продиктовать ему документ, который должен послужить основой для всего делопроизводства на соборе. Там прежде всего значилось, что к папе должна быть отправлена депутация, чтобы войти в соглашение с ним по обсуждаемому вопросу, но затем собору сделано было предложение составить синодальное определение, содержащее в себе просьбу к императору возвесть последнее соглашение с папой в государственный закон и опять отправить к папе послание, «чтобы выразить ему благодарность за то, что он этою уступкою положил конец страданиям церкви».