История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

вам надлежит подать пример энергии, которая прославит наше поколение в глазах потомков. Пусть не скажут о нас: они пожертвовали главными интересами страны и признали законы, которые Англия тщетно пыталась навязать Франции в течение четырех веков.

Мои народы могут не опасаться, что политика их императора предаст национальную славу. Я верю, что французы будут всегда достойны себя и меня!»

В своей речи Наполеон объявил о предоставлении документов, относившихся к франкфуртским переговорам, которые были полностью прерваны по неизвестным причинам. Он надеялся, что ознакомление с документами приведет к единственному полезному результату, которого он в ту минуту ожидал от Законодательного корпуса: докажет, что он хочет мира, что он официально принял поставленные ему во Франкфурте условия, и если мир еще не подписан, то виноваты в этом только державы коалиции, а не он. Заявление Законодательного корпуса на этот счет могло исправить если не бедственное состояние страны, то по крайней мере ее глубокое недоверие, и сообщить жителям некоторое усердие, убедив их, что они вновь принесут себя в жертву не ради честолюбия императора, а чтобы защитить и спасти самих себя.

Что до формы представления документов, было условлено, что Законодательный корпус назначит комиссию из пяти членов и эта комиссия явится к Камбасересу для ознакомления с документами. Затем она представит Законодательному корпусу доклад, в котором сообщит обо всем, что узнала, а после будет составлено обращение к императору. Составление доклада было поручено Ленэ. После ознакомления с документами он констатировал, что во Франкфурте Франции сделали предложение, основанное на утверждении природных границ, что 16 ноября Франция приняла его, предложив собрать конгресс в Мангейме, и что по новому запросу Меттерниха, который нашел согласие слишком неявным, Франция официально приняла предложение повторно 2 декабря.

В докладе говорилось, что союзнические державы были обязаны придерживаться того, что сами предложили, и что Франция, со своей стороны, должна была пожертвовать всей своей кровью ради соблюдения поставленных таким образом условий. Докладчик добавлял, что для страны могут быть два великих блага – целостность земли и соблюдение законов, и, в уважительных по отношению к императору выражениях и с всецелым доверием к его справедливости, описывал некоторые действия государственных властей, на которые имелись причины жаловаться.

Двадцать восьмого февраля проект доклада представили на рассмотрение Камбасересу. Хотя великий канцлер и нашел замечания комиссии весьма обоснованными, он был встревожен впечатлением, которое доклад мог произвести на Европу и на Наполеона. В глазах Европы доклад мог выглядеть как акт глухой враждебности в обстоятельствах, когда было так необходимо полное единство между властями; что касается Наполеона, доклад мог его оскорбить и спровоцировать какие-нибудь достойные сожаления насильственные меры. Камбасерес добился, чтобы все претензии к внутреннему управлению были сведены к нескольким чрезвычайно умеренным фразам. После слов о необходимости предложить державам декларацию и принять меры к обороне на случай, если декларация не будет выслушана, доклад добавлял: «Правительству надлежит предложить средства, которые оно сочтет наиболее скорыми и надежными, чтобы дать отпор неприятелю и заложить мир на долговременных основах. Эти меры будут действенны, если французы будут убеждены, что правительство стремится только к славному миру; они будут действенны, если французы будут убеждены, что их кровь прольется только для обороны родины и закона… Комиссии представляется необходимым, чтобы, в то время как правительство будет предлагать меры для безопасности государства, Его Величество поддержало всецелое и постоянное выполнение законов, которые гарантируют французам право на свободу, безопасность и собственность, а нации – свободное осуществление ее политических прав. Такая гарантия представляется комиссии наиболее действенным средством вернуть французам энергию, необходимую для обороны, и так далее».

Несмотря на чрезвычайную умеренность этих пассажей, великий канцлер предпринял новые усилия, чтобы добиться и их удаления. Коленкур присоединил к этой попытке и свои усилия, но оказалось, что невозможно убедить людей, негодовавших на порядки внутри страны, воздержаться от столь умеренной манифестации, поскольку случай, который для нее представлялся, стал, возможно, единственным, на который они имели основания надеяться, ибо было маловероятно, что правительство, которое сегодня обращалось к ним, потому что было побеждено, вновь подумает советоваться с ними, когда станет победителем. Это законным образом извиняло их за манифестацию, несвоевременность которой превращалась в вину тех, кто предоставил им только этот случай. Им, конечно же, говорили, что их выслушают в другой раз; они ничему не верили и имели на то все основания.