История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

На следующий день, 29 декабря, когда Законодательный корпус собрался на закрытое заседание, Ленэ зачитал доклад, который выслушали с большим вниманием и одобрили единодушно. Ленэ закончил доклад советом написать в том же духе обращение к императору. Большинством в 223 голоса из 254 было решено напечатать доклад комиссии для членов Законодательного корпуса, дабы они могли обдумать его и проголосовать за проект обращения со знанием дела. С этой минуты огласка докладу Ленэ была обеспечена, особенно заграницей, где он должен был остаться неизвестен.

Доклад незамедлительно предложили вниманию Наполеона, который глубоко разгневался при его чтении и заявил, что его оскорбляют в ту самую минуту, когда он нуждается в энергичной поддержке. Он тотчас собрал совет правительства, пригласив на него министров и великих сановников. Тоном человека, который принял решение заранее, он поставил перед ними вопрос, нужно ли продолжать заседания Законодательного корпуса. Он указал на опасность обнародования доклада Ленэ и на еще б\льшую опасность наличия под боком ассамблеи, которая в чрезвычайных обстоятельствах, при приближении врага, может позволить себе мятежную, неосторожную или пагубную манифестацию. То было печальное и глубокое предвидение, в котором Наполеон, казалось, заглянул в будущее и прочел собственную историю в Книге судеб, но предвидение запоздалое и уже непоправимое. Как бы то ни было, Наполеон спросил у присутствующих, не следует ли тотчас отложить собрание, во-первых, чтобы не дать хода докладу Ленэ, во-вторых, чтобы предотвратить заседания во время войны, театр которой может переместиться к самым стенам столицы.

Камбасерес с присущим ему благоразумием отверг предложение Наполеона. Он сказал, что доклад, конечно, несвоевременен и даже досаден, но уже написан, и ничто не сможет предотвратить его обнародование. Даже если удастся запретить обнародование во Франции, не удастся предотвратить его за границей. Приостановление заседаний Законодательного корпуса еще более опасно, чем сам доклад, ибо все поспешат приписать этому органу намерения бесконечно более враждебные, нежели те, что им руководят. Что до неуместности его заседаний во время ближайшей кампании, нельзя, конечно, утверждать, что депутаты не совершат какой-нибудь неосторожности, но с этим неудобством можно будет справиться, когда придет время. Ведь отослать Законодательный корпус – значит самому объявить о разобщенности властей и провозгласить своего рода разрыв между Францией и императором.

Все согласились с мнением великого канцлера и сочли приостановление заседаний Законодательного корпуса крайне нежелательным. Но никто не мог ничего утверждать относительно неуместности собраний Законодательного корпуса во время кампании. Заметив, что все начинают запинаться, доходя до этой части своих речей, Наполеон прервал обсуждение, завершив его резкими и решительными словами. «Вот видите, – сказал он, – вы все готовы советовать мне умеренность, но никто не решается заверить меня, что в один несчастный день, каких бывает много на войне, законодатели не предпримут сами или по подстрекательству каких-нибудь интриганов попытку мятежа. А я не могу не считаться с подобным подозрением. Всё менее опасно, чем подобная возможность». Никого более не слушая, он подписал декрет, который приостанавливал заседания Законодательного корпуса со следующего дня, 31 декабря, и приказал Савари изъять из типографии копии доклада Ленэ, что не помешало докладу стать с той поры столь известным.

Декрет, доставленный в Законодательный корпус, произвел там глубокое впечатление. В одну минуту он превратил во врагов 250 человек, подавляющее большинство которых были совершенно покорны и хотели только обнародовать подлинные факты касательно того, что местная администрация, сообразуя свое поведение с поведением главы империи, позволяла себе акты произвола, переходившие в тиранию.

Впечатление, произведенное на общество, оказалось еще хуже. Предположили, что в Законодательном корпусе были сказаны вещи самые серьезные и произошли откровения самые важные. Враги, желавшие падения имперского правительства, спешили всюду разгласить, что Наполеон пребывает в полном разладе с общественными властями, что ему предлагали мир, но он от него отказался, а поэтому потоки крови, которым предстоит пролиться, будут проливаться только ради его самого. Эта повсеместно распространившаяся пагубная мысль была правдой в прошлом, но в настоящую минуту она являлась клеветой!