История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Накануне отъезда Наполеон принял офицеров Национальной гвардии, которой намеревался вверить внутреннюю и внешнюю безопасность Парижа. Национальную гвардию набирали не из тех храбрых и крепких горожан, которые способны доблестно защитить то, что им вверили, но могут и неловко всё испортить, а из людей зажиточных, враждебных революциям, не забывших, что Наполеон спас Францию от анархии, хотя и винивших его в пагубной войне. Заботу охранять жену и сына от посягательств анархистов или роялистов Наполеон предполагал предоставить Национальной гвардии. Он принял офицеров гвардии в Тюильри, бок о бок с женой и сыном, затем, встав среди гвардейцев и показав им ребенка, призванного некогда к столь высоким целям, а ныне обреченного, быть может, на изгнание и гибель, он сказал им, что намерен удалиться, дабы защитить их семьи и выкинуть из Франции неприятеля, но, отбывая, передает на сохранение в их руки самое дорогое, что у него есть после Франции, и отбывает спокойным, полагаясь на их честь. Вид великого человека, доведенного после стольких чудес до подобных крайностей, державшего на руках сына и полагавшегося на их преданность, произвел на гвардейцев самое горячее впечатление, и они совершенно искренне обещали не отдавать никому славный трон Франции. Увы! Они в это верили! Кто из них мог предвидеть в ту минуту, какие сцены произойдут вскоре в Тюильри и расстроят предусмотрительные меры не только тех, кто его занимал, но и их преемников, и преемников их преемников!

На следующий день Наполеон отбыл в Шалон и перед отъездом крепко сжал в объятиях жену и сына, не зная, что обнимает их в последний раз. Мария Луиза плакала, боясь, что больше не увидит мужа. Ей и в самом деле не суждено было увидеть его вновь, хотя похитить его у нее должны были вовсе не неприятельские ядра! Ее весьма удивили бы, наверное, если бы сказали, что ее муж умрет на далеком острове в океане, пленником Европы и забытый ею! Что до Наполеона, его бы не удивили никакие предсказания, ибо он ожидал всего – и беспримерного предательства и беспримерной преданности от людей, которых глубоко знал и с которыми, тем не менее, вел себя так, будто не знал их совсем.

LII

Бриенн и Монмирай

Отбыв из Парижа утром 25 января, Наполеон прибыл в Шалон-сюр-Марн уже к вечеру. Бертье приехал прежде него. Старый маршал Келлерман, по-прежнему занимавшийся управлением сборными пунктами, также отправился туда. Примчались в Шалон-сюр-Марн и Мармон с Неем. Они были весьма встревожены, хотя обыкновенно опасность не внушала им робости. Располагая лишь остатками войск, маршалы настоятельно требовали подкреплений и надеялись, что Наполеон приведет их. К сожалению, Наполеон привез им только самого себя; это было немало, но недостаточно, чтобы противостоять массе обрушившихся на Францию врагов. Наполеон долго говорил со своими соратниками и описал им положение следующим образом.

Все его силы сводились к войскам, приведенным маршалами: 7 тысячам пехотинцев и 3500 конникам Виктора; 6 тысячам пехотинцев и 2500 конникам Мармона; 6 тысячам пехотинцев Нея. Кроме того, три маршала обладали 120 орудиями в неплохих упряжках. В двенадцати лье, в Арси-сюр-Обе, генерал Жерар располагал резервной дивизией в 6 тысяч человек; в восемнадцати лье, в Труа, Мортье располагал 15 тысячами солдат Старой гвардии, пеших и конных, что доводило численность всех соединений в целом до 46–47 тысяч человек. Лефевр-Денуэтт прибывал с легкой конницей гвардии, насчитывавшей 3 тысячи всадников, и с несколькими тысячами пехотинцев, что давало 50 с лишним тысяч человек в наиболее угрожаемой части территории. Это не считая второй резервной дивизии (которую организовывал в это же время генерал Амелине в Труа), кавалерии, формировавшейся на Сене под началом Пажоля, и соединений Национальной гвардии. Разумеется, этих сил было мало против 220–230 тысяч испытанных солдат, двигавшихся к столице. В Париже формировались еще две дивизии Молодой гвардии и несколько линейных батальонов; из Бордо подъезжали несколько испанских дивизий, и, наконец, Макдональд подходил через Арденны с 12 тысячами человек. Все эти подкрепления были куда менее значительны, чем подкрепления, ожидаемые неприятелем; на первое же время, для первого столкновения, имелось 50 тысяч человек против 230 тысяч. Тем не менее не следовало отчаиваться. Войска неприятеля – многочисленные – но раздробленные, должны были неизбежно ошибиться.