История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Жестом отослав присутствовавших, он остался с Коленкуром наедине и изложил ему следующий замысел. Коленкур должен отправиться в Париж, увидеться с Александром, который хорошо его примет, воззвать к воспоминаниям государя, постараться пробудить его прежние чувства, указать ему на опасности, грозившие ему в столице, особенно при приближении Наполеона с шестьюдесятью тысячами человек, желавшими во что бы то ни стало вернуть честь оружия. Такая перспектива и без того должна была тревожить воображение Александра, а обрисованная в красках, произвела бы на него сильнейшее впечатление. И если предложить ему, при таком его расположении духа, немедленно заключить мира на условиях, близких к шатийонским, он не захочет ставить под угрозу свой триумф, прислушается и отошлет Коленкура во французскую штаб-квартиру. Коленкур поедет и вернется. Тем временем пройдут три-четыре дня, и тогда, добавил Наполеон, «я получу армию и всё исправлю!».

«Но, сир, – отвечал Коленкур, – не настало ли время для серьезных переговоров? Не лучше ли покориться событиям и принять шатийонские условия, хотя бы основные?» – «Нет, – возразил Наполеон, – довольно того, что я уже поколебался однажды. Нет, нет, нужно покончить со всем с помощью меча. Перестаньте унижать меня! Мы еще можем спасти величие Франции. Шансы еще велики, если вы выиграете для меня три-четыре дня».

Решили, что Наполеон расположится в Фонтенбло, сосредоточит там армию и соберет все оставшиеся ресурсы, а в то время как он будет всё готовить для последней решающей схватки, Коленкур постарается если не остановить, то хотя бы замедлить политические действия, которые союзники намерены произвести в Париже при помощи недовольных. Он выиграет таким образом три-четыре дня, и тогда пробьет час спасения и Наполеон покажется у ворот столицы, чтобы, возможно, пасть в ней, но увлечь за собой и коалицию.

Коленкур принял эту миссию с присущей ему преданностью, однако не с намерением обманывать государей-союзников, ибо не хотел обманывать никого, даже врагов своей страны. Коленкур надеялся возродить какие-нибудь сношения между своим неуступчивым повелителем и победившей Европой. Итак, он отбыл в Париж, а Наполеон отбыл в Фонтенбло, приказав прибывавшим войскам занимать позиции на реке Эсон и на них закрепляться. За этой линией Наполеон и хотел сосредоточить свои силы.

Коленкур поехал в Париж и сразу направился в ратушу к муниципальным властям, единственным оставшимся в брошенной столице. Но эти власти уже переместились в замок Бонди, дабы представить и рекомендовать население Парижа государям-союзникам. Император Александр со всей любезностью принял двух префектов и сопровождавшую их депутацию. Завладев, наконец, Парижем, Александр чувствовал себя на вершине блаженства. И теперь, когда он удовлетворил свою гордость, в нем взяли верх лучшие чувства. Более всего ему хотелось нравиться, и никому он так не желал понравиться, как французам, которые столько раз побеждали его. Победив их, он страстно желал их рукоплесканий.

Поэтому российский император с необычайной любезностью принял префектов и парижскую депутацию и повторил им то, что уже столь часто говорил: что воюет вовсе не с Францией, а с безумным честолюбием одного-единственного человека; что не намерен навязывать Франции ни правительство, ни унизительный мир, но только хочет освободить ее от деспотизма, от которого она пострадала не меньше, чем Европа. Он гарантировал столице самое мягкое обращение при условии, что парижане проявят миролюбие и выкажут к своим новым хозяевам такое же дружелюбие, какое увидят сами. Он без труда согласился доверить охрану порядка в Париже Национальной гвардии и обещал не размещать солдат на постой у жителей. Александр попросил только продовольствия, которое имелось и было ему обещано.

По окончании общей беседы он обратился к каждому члену депутации по отдельности и вновь заверил, что, принеся Франции самый почетный мир, он оставит ей еще и всецелую свободу в выборе правительства. Ему, казалось, особенно не терпелось узнать, что сталось с Талейраном, что делает этот великий человек и где теперь находится. Присутствовавший при беседе Нессельроде попросил члена депутации Делаборда, с которым был знаком, отправиться к Талейрану, удержать его в Париже, если тот не уехал, и заверить от лица государей в их совершеннейшем почтении.

В то время как префекты находились у Александра, офицеры обеих армий договаривались об условиях оставления Парижа. Договорились, что в семь часов утра солдаты Мармона и Мортье сдадут заставы солдатам союзников, после чего государи войдут в Париж.