История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2

Решения Австрии, на сей раз самые твердые, вызвали в Вене величайшее волнение. Так можно было выражаться, только приняв взвешенное решение дойти до последних крайностей, подсчитав ресурсы, подготовив средства и завязав альянсы. Впрочем, с первого взгляда было ясно, что Австрия, Англия и Франция пришли к согласию и приняли решение действовать сообща. А если союзники все вместе едва смогли одолеть Францию, что же будет, если Пруссия и Россия останутся одни против Франции, Австрии и Англии? Партия двух северных держав была проиграна. Пруссаки, против которых и была направлена эта манифестация, почувствовали сильнейшее раздражение.

Германские государи, как северные, так и южные, почти все собравшиеся в Вене, также решили обнародовать совместную декларацию, имевшую целью протест против аннексии Саксонии Пруссией. Один только государь отстранился от этого единодушия, то был сын короля Вюртемберга Вильгельм, служивший с французами в России и блестяще воевавший то с нами, то против нас. Он пленился очарованием великой княжны Екатерины, которую хотел сделать своей супругой, и примкнул к русской политике. Этот принц, обыкновенно не соглашавшийся с отцом, использовал всё свое влияние, чтобы помешать задуманной декларации. Он пригрозил мелким государям гневом Пруссии, если они поставят свою подпись, и ему удалось их уговорить. Тем не менее результат оставался прежним, и комитет по германским делам заявил, что приостанавливает свою деятельность, пока не будет решена участь Саксонии.

Перед лицом такого мощного сопротивления Александр согласился, наконец, хоть и с величайшим трудом, на некоторые уступки. В начальной экзальтации российский император думал потребовать всю польскую территорию. От этой мысли он уже отказался, но был полон решимости требовать и добиваться любой ценой территории, составлявшей основную часть Польши, то есть бассейна Вислы от Сандомира до Торна. И Александр почти выиграл это своего рода пари, которое держал против всей Европы как из самолюбия, так и из честолюбия и рыцарского духа. А потому он был готов к некоторым уступкам, коль скоро основа его притязаний была спасена.

Основную уступку ему предстояло сделать Пруссии в виде Великого герцогства Познанского. Если бы Александр забрал всю польскую территорию, он подошел бы к самому Одеру, ибо эта территория простиралась почти до места слияния Варты с Одером и оканчивалась неподалеку от Кюстрина, Франкфурта-на-Одере и Глогау. Тем самым он оставлял на правом берегу Одера лишь узкую полосу для Силезии и вклинивался в центр прусской монархии, что весьма тревожило германцев и самих пруссаков. Те из них, кто не столько уступал самолюбию, сколько учитывал здравые географические соображения, находили, что страна больше нуждается в укреплении от Торна до Бреслау, нежели в расширении от Виттенберга до Дрездена. Оставляя пруссакам герцогство Познанское, то есть бо́льшую часть бассейна Варты, им уступали прекрасную территорию, и становилось возможным наметить между Польшей и Пруссией удобную границу. Грозное острие, направленное в бок Пруссии, было бы перерезано, а польская граница из-за этого не искажалась, ибо вокруг Варшавы оставалась еще довольно обширная территория. Из двух с половиной миллионов поляков, которых Пруссия могла потребовать за свою долю Великого герцогства Варшавского, она получала около миллиона, и по крайней мере столько же нужно было взять в центре Германии. Теперь, если бы в Германии, как и в Польше, пришли к единству, можно было, отделив только часть Саксонии, вернуть Пруссию к обещанному ей состоянию 1805 года.

В отношении Австрии приходилось больше требовать, нежели уступать, что не облегчало дела. Но здесь притязания России были действительно обоснованными, при допущении, разумеется, принципа восстановления Польши в качестве отдельного королевства. Австрия по-прежнему владела Галицией, плодом первого раздела, и Наполеон никогда не думал ее у нее забирать, не считая 1812 года, когда он надеялся разгромить Россию и создать Польшу французскую. Когда затея потерпела крах, Галиция осталась у Австрии, и ни самым экзальтированным полякам, ни даже Александру не приходило в голову востребовать ее у Вены. Но имелись провинции на правом и левом берегах Вислы, до Пилицы с одной стороны и Буга с другой, которые Австрия приобрела при последнем разделе и которые забрал у нее Наполеон для учреждения Великого герцогства Варшавского. Если бы их вернули Австрии, она стала бы обладательницей бассейна Вислы до самых врат Варшавы. В таком случае уже невозможно было бы говорить о восстановлении Польши. Австрия это понимала, поэтому с ее стороны не ждали серьезных возражений. К тому же ей могли предложить довольно значимые уступки, о которых мы уже говорили.