История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Теперь эскадры разделяло расстояние в три-четыре лье. Самым большим злом могла стать возможная потеря двух-трех дней на то, чтоб снова выйти из Ферроля. Такая потеря вызвала бы сожаления адмирала, который не привык терять ни дня, но Вильнева она не расстроила.

Он нашел в Ла Корунье срочные приказы Наполеона, его ободряющие слова, его чудесные обещания и личные письма от друга детства, министра Декре. Император и министр призывали его не задерживаться в Ферроле ни на миг, двигаться к Бресту, дать бой Корнуоллису, потерпеть, если потребуется, поражение, лишь бы Гантому удалось выйти целым и невредимым и соединиться с остатками эскадры, которая снимет блокаду. Все эти известия на краткий миг подняли дух Вильнева. Невеликое значение, какое Наполеон придавал потере кораблей, только бы флот прибыл в Ла-Манш, его приободрило. Если бы он правильно понимал свою миссию, то почувствовал бы скорее удовлетворение, нежели уныние. Ведь, хотя у него и отняли два корабля в последнем бою, он добрался до Ферроля невредимым, ускользнул от неприятельского крейсерства и обманул предусмотрительность английского адмиралтейства. Из двух адмиралов, английского и французского, более несчастливым оказался Колдер, а не Вильнев; ибо Вильнев достиг цели, а Колдер свою упустил. За вычетом двух захваченных и трех оставленных в Виго кораблей у него в Ферроле теперь было двадцать девять французских и испанских кораблей. К тому же в любую минуту к нему могла присоединиться дивизия Лальмана, в результате чего его эскадра прирастала еще пятью кораблями и становилась достаточно внушительной, чтобы осмелиться предпринять снятие блокады с Бреста. Само английское адмиралтейство и Наполеон спустя несколько дней судили точно так же: адмиралтейство заставило Колдера держать ответ перед военным трибуналом, а Наполеон публично превозносил Вильнева за то, что тот достиг, по его словам, цели своей миссии.

Какой же ответственности боялся этот офицер, которому всемогущий властелин не переставал твердить: «Бейтесь, даже погибните, только бы благодаря вашим усилиям открылись ворота Бреста»? Кажется, будто рок преследовал этого несчастливого моряка, смущал его ум, чтоб привести его через многие страдания к результату, которого он хотел избежать, – к поражению в великой битве: он проиграет, так и не сделав того единственного, о чем просил его Наполеон, – сутки продержаться в Ла-Манше.

Тем временем адмирал был поглощен мыслями о том, что ждет его по выходе из Ферроля. Он полагал, что вновь появится Колдер, соединившийся с Нельсоном или Корнуоллисом, что будет новое сражение и на сей раз его действительно разобьют. В письмах из Кадиса говорилось, что Нельсон в самом деле вернулся в Европу, что его видели в Гибралтаре, но он вновь ушел в море, дабы соединиться либо с Колдером у Ферроля, либо с Корнуоллисом у Бреста. Правда состояла в том, что Нельсон, идя с чудесной быстротой, подошел к Гибралтару в конце июля, в то самое время, когда Вильнев сражался с Колдером; снова прошел через пролив и в настоящее время бился с противным ветром, возвращаясь в Ла-Манш. У него было только одиннадцать кораблей, он не соединялся ни с Колдером, ни с Корнуоллисом и намеревался, после двух лет непрерывного плавания, сделать небольшую передышку, чтобы несколько подкрепить свою измученную дивизию. Вильнев этого не знал; но он знал свои приказы, исполнение которых было нетрудно для мужественного человека, ибо ему приказывали не победить, а сразиться насмерть, чтобы снять блокаду с Бреста. Если бы у Бреста Гантом оказал ему поддержку, поражение в битве с 50–55 кораблями против 20–25 было бы маловероятно. Если бы, напротив, ситуация на море помешала Гантому принять участие в боевых операциях, Вильнев, сражаясь насмерть, довел бы Корнуоллиса до полной невозможности удерживать море и продолжать блокаду, и Гантом, присоединив к своему невредимому флоту остатки флота, потерпевшего славное поражение, господствовал бы в Ла-Манше еще несколько дней. Большего Наполеон от своих адмиралов и не требовал.

Но, к несчастью, Вильнев пристал к берегу. После сражения корабли требовали починки. Они могли бы плавать еще месяц-другой, если б оставались в открытом море, но оказавшись рядом с большим арсеналом, все захотели исправить поломки. Поставили запасные мачты, починили оснастку, пополнили запасы воды; перенесли часть продовольствия с кораблей, где его оставалось больше, на те, где припасы истощились. Так снарядили всю эскадру на 45 дней. Приказ Наполеона держать во всех портах по 2–3 миллиона сухих пайков не был исполнен в Ферроле из-за испанского голода, но их можно было найти в Бресте, Шербуре и Булони. Впрочем, сорока пяти дней было достаточно. Наконец, 10 августа приготовились к отплытию. Вильнев вышел из Ла Коруньи и встал в бухте Ареса, ожидая, когда Гравина и вторая испанская дивизия выйдут из Ферроля, что затруднялось из-за ветра. Он прождал три дня и употребил их на терзания. Перед отплытием экипажи рошфорских кораблей «Альхесирас» и «Ахилл» снова охватила лихорадка;